Анна Семироль - Азиль

Оба возятся, устраиваясь поудобнее. Жиль выкапывает под собой ямку, укладывается на бок, подтянув колени к животу. Акеми проверяет, на месте ли обёрнутый в ткань вакидзаси, переворачивается на живот, пристроив голову на скрещенные руки, и проваливается в сон.

Утром она просыпается позже Жиля, на четвереньках выползает из-под лодки. Встаёт, потягивается, хмуро потирает затёкшую за ночь шею и ищет мальчишку взглядом. А вот же он — плещется нагишом в море, используя в качестве мочалки пригоршню крупного песка. Акеми машет ему рукой и вежливо отворачивается. Пока Жиль купается, она вытаскивает из-под лодки узелок с вещами, собранными для неё заботливой Тавой. В нём расчёска, кусок мыла, смена белья и несколько купонов на еду. Акеми причёсывается, стаскивает майку и штаны, наскоро забегает в одних трусах в море и восклицает:

— Боннэ, тут сплошные медузы!

— А т-ты их не т-трогай, — невозмутимо отвечает он и ныряет в волну.

Вымытые и одетые, они садятся рядом на сухом песке.

— Ты во сне кричал, — мрачно сообщает Акеми.

— Извини.

— У тебя всё нормально?

— Н-не очень, — сознаётся Жиль.

— Ты не влюбился? — спрашивает Акеми. И, не дождавшись ответа на свой вопрос, говорит: — Пойду к Сирилю. Я весь день думала, куда теперь деваться, и поняла, что кроме него мне никто не поможет.

— Я с т-тобой.

— А тебе лучше к отцу Ланглу. Я теперь не смогу о тебе позаботиться.

— Я сам м-могу, — отрезает Жиль тоном, не терпящим возражений. — Идём к Сирилю вм-месте. Вот т-так вот. Т-ты без меня от п-полиции не спрячешься, как н-надо.

До вечера Акеми отсиживается в заброшенном ангаре на окраине города. Жиль возвращается после работы, приносит кукурузных лепёшек, коробку соевой лапши и здоровенный синяк слева под рёбрами, который мрачно рассматривает, пока Акеми ест.

— Это откуда? — интересуется девушка.

— П-пытался найти отца Л-ланглу в обход уродского с-служки. П-подумал, что он см-может тебя п-приютить, но…

— Чего «но»? — невнятно спрашивает она, жуя лапшу.

— Т-тебе н-нельзя в Собор. Попа слишком к-красивая.

Упаковка из-под лапши летит прямиком в мальчишку. Тот пытается увернуться, неловко нагибается, охает и прикрывает синяк ладонью.

— Д-дура!

— Не ори!

Жиль и Акеми молча буровят друг друга свирепыми взглядами, и мальчишка не выдерживает первым. Губы разъезжаются в подпорченной шрамом улыбке, и его начинает трясти от хохота.

— Да-аааа, — тянет Акеми. — Мы друг друга стоим. Ну что, давай думать, как нам не попасться полицаям?

— Тут д-думать нечего, — со знанием дела произносит Жиль. — Т-только в обход стены, не ч-через п-пропускные пункты. Н-наверняка твои п-приметы им уже с курьерами п-передали. Я т-тебя проведу.

Когда на город опускаются сумерки, они покидают ангар и закоулками добираются до ночного клуба Сириля. Перед входом Акеми доверяет Жилю меч и просит подождать её на улице. Охрана пропускает девушку внутрь, и через пять минут она возвращается и кивает мальчишке:

— Заходи.

В этот час в заведении почти никого, кроме нескольких стриптизёрш и четверых мужчин — из Второго круга, судя по одежде. Акеми и Жиль следуют за одним из охранников узким длинным коридором, сперва спускаются в подвал, полный каких-то больших пластиковых бочек и ящиков, затем поднимаются на пару этажей по металлической лестнице. Проводник открывает перед ними дверь, делает приглашающий жест.

— Ожидайте здесь. Месье Сириль подойдёт, как только освободится, — говорит он скучным тоном.

За порогом обнаруживается небольшая комната. Стены выкрашены тёмно-бордовым, окна закрыты тяжёлыми шторами. Обстановка скромная, но выдержана в единой цветовой гамме: два дивана, разделённые между собой пластиковым низким столом, акриловый ковёр под ногами, множество разбросанных по полу подушек. В воздухе висит крепкий запах спиртного и курительной смеси.

Убедившись, что их оставили вдвоём, Жиль шёпотом спрашивает:

— Чт-то ты им ск-казала?

— Что я Акеми Дарэ Ка и мне очень нужна помощь.

— И всё?

Она уверенно кивает. Жиль хмурится, подходит к окну, отодвигает штору.

— Ч-четвёртый этаж, — сообщает он.

— И что? — фыркает Акеми.

— И рамы н-накрепко заколочены.

Акеми садится на диван, вытягивает ноги.

— Уймись, уличное создание. Ты паниковать начинаешь, как только попадаешь в четыре стены. Сириль — наш, он душа Третьего круга. Он нам поможет.

— А с к-какой ст-тати?

— Жиль! Достал уже своей подозрительностью! — злится Акеми.