Гордон Диксон - Молодой Блейз

Блейз посмотрел на него невинным взглядом. Ведь Генри сам выразился именно так, когда разговаривал со стюардессой. Но как объяснить этому человеку, что он привык запоминать фразы, оброненные взрослыми, а затем использовать их, общаясь потом с ними?

– Одна женщина, – солгал он, – женщина, которая заботилась обо мне, сказала, что здесь принято так говорить.

– Что за женщина? – потребовал ответа Генри.

– Эта женщина готовила мне еду, следила за одеждой и все такое. Она родом с Гармонии. Кажется, теперь она вышла замуж за кого-то на Новой Земле. Ее звали Лора.

Генри уставился на него тяжелым взглядом. Его глаза, как два ярких прожектора, будто пытались высветить ложь. Но Блейз обладал очень большим опытом изображать полную откровенность, непонимание и невинность. Он выдержал этот взгляд.

– Что ж, ладно, – произнес Генри, затем повернул голову и снова перевел взгляд на дорогу. Он дернул вожжи, и упряжка двинулась. В упряжке было восемь коз, запряженных парами, они тащили экипаж без особого усилия. Единственное, что показалось Блейзу странным, так это толчки при ударах колес экипажа о неровности дороги, по которой они ехали, – ведь он привык к машинам, летящим над дорогой, а не едущим по ней.

– Об этой женщине мы еще поговорим, – сказал Генри.

Однако, кроме этих слов, Генри Маклейн за довольно долгое время не вымолвил ничего, полностью сосредоточившись на управлении своей козьей упряжкой.

Вначале дорога выглядела как широкая лента, окрашенная в полдюжины цветов и распластавшаяся по поверхности земли. Вокруг – ни единого деревца, только вдали виднелись сооружения космопорта.

Все чувства Блейза были напряжены – глаза, уши, нос жадно впитывали все, что находилось за пределами кабины.

Они ехали по крайней – самой темной полосе многополосного шоссе, предназначенного, очевидно, для различных типов машин.

Противоположный край широкого шоссе был так далеко, что Блейзу даже не удавалось рассмотреть, какие по нему едут машины. А вот следующая полоса – почти белая и абсолютно ровная и гладкая – предназначалась для машин на магнитной подвеске. Они были дисковидной формы и двигались, по сравнению с их экипажем, с невероятной скоростью, так что за ними почти невозможно было уследить взглядом.

Чуть ближе к ним проходила полоса для машин на воздушной подушке, потом следующая – для небольших пассажирских колесных машин, затем такая же – для больших грузовых машин.

В промежутке между их полосой и полосой для машин на колесах располагалось еще несколько полос, по которым ехали самые разные экипажи без двигателей. Некоторые напоминали их повозку, встречались и другие, вплоть до такого, где колеса приводились в движение с помощью рычага, который попеременно тянули на себя сидящие друг напротив друга люди. Тут же встречались и велосипеды, некоторые из них тянули за собой тележки.

Постепенно отдельные полосы стали ответвляться. Первой ушла в сторону и исчезла за горизонтом белая полоса для машин на магнитной подвеске. Вскоре осталась в стороне полоса для машин на воздушной подушке. Затем через довольно продолжительное время – а какое уже они покрыли расстояние, Блейз не мог определить, – свернули в сторону две полосы для колесных машин. Теперь их экипаж тащился по единственной полосе для безмоторных транспортных средств, по которой, однако, могли бы бок о бок проехать по меньшей мере пять экипажей.

Однако наконец и эта полоса начала сужаться, и все больше тележек, телег и другого попутного транспорта стали сворачивать на боковые дороги. На горизонте показались деревья, и Блейз, благодаря несметному количеству поглощенных им книг, в том числе и о растениях, легко узнал вариформных представителей земной флоры.

Постепенно количество экипажей на дороге уменьшалось, а деревья подступали все ближе к обочинам. Вскоре повозка въехала в настоящий лес, в котором время от времени попадались поросшие травой поляны и ложбины с небольшими речушками. Здесь дорога стала подниматься на холм; козы, тянущие экипаж в гору, не выказывали ни малейшего напряжения, которое могло бы потребоваться на этом подъеме.

Когда дорога совсем опустела, Генри Маклейн снова заговорил.

– А эта женщина, – он взглянул на Блейза и снова перевел взгляд на дорогу, – что она еще тебе рассказывала?

– Большей частью разные истории, дядя, – ответил Блейз, – про Давида и Голиафа, о Моисее и десяти заповедях, вообще о царях и пророках.