Тобиас Бакелл - Хрустальный дождь

Шанта потянулась за полотенцем и вытерла руки.

– Я не хочу, чтобы Джером часто ходил под парусом.

– Почему? – Джон взял у нее полотенце и повесил на крючок. – Что в этом плохого?

– Я помню, как тебя вытащили из воды. Прошло двадцать семь лет, Джон, но я помню. Ты был такой сморщенный… привязанный к какому-то бревну…

– Ты была тогда совсем молодой… – Джон вспомнил, как Шанта стояла на пляже, потом подумал о седых прядях в ее волосах и пожалел о своих словах.

– Ха! – фыркнула Шанта. – Мне было двадцать два – достаточно, чтобы изрядно тебя смутить.

Джону все время приходилось бороться с тем фактом, что он не помнил ничего из предшествовавшего тому моменту, когда волны вынесли его на берег. Он взял имя – Джон де Бран, – которое значилось на прикрепленной к цепочке серебряной пластинке у него на шее. Хоть он и говорил не так, как нанагаданцы, он понимал их, а значит, бывал в этой стране раньше. Джон остался в Брангстане, плавая на лодках под парусом и надеясь, что воспоминания к нему вернутся. Он мог представить себе карты, как будто они хранились у него в голове. Он мог определять направление по звездам, солнцу и картам даже с закрытыми глазами, однако сначала был никуда не годным моряком. Он ничего не знал о ветрах, приливах, погоде в окрестностях Брангстана.

– Он не станет похож на меня, – сказал Джон. – Его не подзуживает дух приключений. Он вырастет и сделается респектабельным. Может быть, городским банкиром, а? – Шанта шутливо шлепнула его по руке. – И он не будет разбивать сердца девушек, – поддразнил ее Джон. – И не отправится в Кэпитол-сити. – Улыбка Шанты погасла.

После шести лет обучения у местных рыбаков Джон отправился в Кэпитол-сити с небольшой группой людей-мангустов, возглавляемой Эдвардом – лесным жителем, который за время путешествия стал его близким другом.

Шанта отошла от мужа.

– Не говори о Кэпитол-сити, Джон, – хотя бы сегодня вечером. Я ночей не спала, покаты плыл по океану. Я не хочу больше представлять себе тебя мертвым. Ты же знаешь, как ужасно…

– Прости меня. – Джон снова притянул к себе Шанту. – Я заткнулся. – Во время того путешествия Джон искал следы своего прошлого в других городах и даже в Кэпитол-сити. Ему предложили стать штурманом в экспедиции из трех кораблей, отправлявшейся на север, чтобы узнать, нет ли там земли, однако в холодных северных морях Джон не увидел ничего, кроме смерти. Он, правда, прославился, когда привел обратно единственный уцелевший корабль: во время того кошмарного возвращения в Кэпитол-сити он сделался капитаном и предводителем… а может быть, это всегда в нем было. – Но я же вернулся, верно? Я сейчас здесь.

Шанта пожала плечами и снова отстранилась.

– Это не служит оправданием.

– Давай не будем грустить. Карнавал уже вот-вот начнется.

Шанта вздохнула.

– Ты и карнавал! Ты только посмотри на себя! Ты взволнован, как мальчишка.

Джон протянул к ней свою здоровую руку и сделал несколько танцевальных па.

– Еще всего парадней! – Он улыбнулся жене.

– Пойдем. – Шанта улыбнулась в ответ и потянула его за собой. Джон прошел за ней в их комнату. Шанта помедлила в дверях.

– Там, на севере, действительно так холодно, как ты говорил?

– Там ты могла бы увидеть собственное дыхание, – ответил Джон, подражая ее выговору; у Шанты это вызвало смех, а сам Джон вспомнил тот холод, который чуть его не убил. Он помог Шанте отсоединить крюк; помощь в том, чтобы снять его просторную рубаху, ей не требовалась, а расстегивать ее платье он давно научился одной рукой.

– Пожалуйста, не отправляйся больше за приключениями на север, – прошептала Шанта.

– Одного раза достаточно. Больше никогда.

Они занялись любовью, и Шанта заставила Джона забыть о холоде.

На эту ночь.

Оакситль бежал через джунгли, полные двойных теней, отбрасываемых светом лун-близнецов, к Брангстану. Он был уже так близок к безопасности – после того как пересек горы, далеко обошел перевал Мафоли и сторожевые посты людей-мангустов в предгорьях, – что должен был все-таки спастись.

Его стеганые башмаки порвались. Круглые листья лиан стегали его по груди, оставляя клейкие следы. Оакситль замедлил бег и запрыгал на одной ноге, срывая с другой остатки ткани. Обрывки он закинул в чащу. От этого движения он потерял равновесие и упал вперед.

Вскинув руки к лицу, он покатился по пахучим полусгнившим листьям, зацепился за корень, вскочил и отряхнул налипшую грязь.