Гордон Диксон - Волк

Рядом стояли три Старкиена, вооруженные трубками и энергетическими лентами. Вотан находился футах в двадцати от Императора за столом, поверхность которого была усеяна всевозможнейшими рукоятками.

Он проделывал точно то же, что Джиму уже довелось раз наблюдать, с той лишь разницей, что тогда Вотан не стоял, а сидел.

При появлении четырех людей, Старкиены автоматически выхватили свои трубки. Вотан резко вскинул руку, но увидев Словиэля, жестом приказал Старкиенам убрать оружие. Он отвернулся от стола и гневно взглянул на непрошенных гостей, чуть дольше задержав глаза на Джиме.

- Я не знал, что твой полк вернулся в казармы, - сказал он Джиму. - Я мог бы использовать этих людей прямо сейчас.

- Именно поэтому я и приказал им не возвращаться в казармы, - ответил Джим.

Вотан нахмурился.

- Что ты имеешь в виду? И кто дал тебе право...

Он был прерван появлением слуги - человека, похожего на Мелнеса, несущего в руках маленькую белую коробочку.

- Это только что было доставлено тебе, Вотан, - сказал слуга. - Это было послано Афуан через губернатора... - слуга назвал Имперское слово, означающее Альфу Центавра.

- Хорошо, - отрезал Вотан.

Слуга исчез. Вотан положил коробку на стол, помедлил секунду, затем снял с нее обертку. Его недовольство усилилось.

- Что это? - спросил он.

Он начал поворачиваться к посетителям, но в это время прозвучал новый голос.

- Что у тебя происходит, Вотан?

Император уже поднялся с подушек и подошел к столу, с интересом глядя на коробку. Он сунул в нее руку и вынул нечто, напоминающее кусок старого гранита, грубо отполированного, примерно трех дюймов в диаметре.

- И здесь записка... - Он вынул из коробки карточку и взглянул на нее. - Тут сказано: "По просьбе моего доброго друга Джима Кейла", произнес Император, поворачиваясь к Вотану и группке людей. - "Посылаю этот образец скалы с его родной планеты, как сувенир для Высокородного Вотана".

Император, восхищенно улыбаясь, поднял свой взгляд на Вотана.

- Это - подарок тебе, Вотан, - весело сказал он, - от нашего бывшего Дикого Волка! Возьми!

Император кинул камень старому Высокородному, чьи руки автоматически поймали камень в полете.

Правая рука Вотана сжала камень - и в ту же секунду он весь засверкал блестящим голубым цветом, слепящим глаза, изменяющим линии его человеческой фигуры во что-то страшное, зловещее, звериное.

Император громко застонал, пятясь назад, и вытянул вперед свои длинные руки, прикрывая лицо.

- Племянник...

Это был голос Вотана, но тоже какой-то искаженный и необычайно громкий. Он поднял свои голубые, похожие на звериные руки и, как бы защищаясь, сделал шаг к Императору.

Император вновь застонал и бросился назад, почти упав на подушку, но все же удержавшись на ногах. Он вытянул руку, указывая пальцем на чудовище.

- Голубой Зверь! - проскрежетал он, бешено кивая головой своим Старкиенам. - Убейте его! УБЕЙТЕ ЕГО!

Если Старкиены и заколебались, то лишь на какую-то долю секунды. Одновременно были выхвачены три трубки, и ослепительно-голубая фигура Вотана, все еще идущая к Императору, окуталась белым пламенем. Фигура споткнулась. Голубое сияние исчезло. Небольшой кусочек красного гранита покатился по полу, покрытому ковром. На этот же ковер рухнул и Вотан: лицо его было нетронуто, но фигура изменена до неузнаваемости, обожженная белым огнем трубок.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Император стоял, глядя на Вотана. Он смотрел на тело очень долго, прежде чем выражение его лица начало меняться.

- Дядя? - произнес Оран дрожащим голосом. - Дядя? - Он медленно подошел к Вотану. И чем ближе он подходил, тем сильнее горбились его плечи, а лицо дергалось, как у человека, который переживает чудовищные душевные муки. Он медленно приблизился к Вотану и встал, возвышаясь над ним. Император глядел на нетронутое огнем лицо. Для такой чудовищной смерти лицо Вотана выглядело на удивление безмятежным. Глаза и рот его были закрыты, мышцы расслаблены, черты спокойны. От шеи и выше, Вотан выглядел, как человек, впавший в глубокое раздумье.

- Вотан... - начал было с тоской Император.

Но затем голос его затих, как затихает звонок заводной игрушки. Он замер, чуть склонившись над Вотаном, свесив над ним свои длинные руки, сгорбившись. На секунду Джиму показалось, что в такой позе невозможно сохранить равновесие. Но Император замер, как статуя на пьедестале.

Позади Джима Словиэль издал какой-то звук. Он сделал шаг вперед.