Нэт Прикли - Посланец

С Райей все было намного проще: ее спрашивали, она отвечала, а в открытом как на ладони сознании вспыхивали яркие картинки.

Вот она приближается по заброшенной дороге к городу. Впереди объедают крону яблони два странных продолговатых насекомых, опоясанных ремнями, у обоих на спине по войлочной нашлепке. Чуть дальше стоит на обочине смертоносец, рядом лежат двое мужчин в кожаных штанах, с обнаженными торсами. На шее у каждого болтается что-то маленькое и сверкающее, а на поясе висят очень длинные ножи. Мужчины удивленно вскакивают, подходят к ней.

Зная злобность пришельцев, Найл внутренне сжимается, но воспитанная смертоносцами надсмотрщица привыкла смотреть на противоположный пол свысока и ничуть не беспокоится.

— Ты откуда? — спрашивает один.

— С солеварни, — отвечает Райя.

Потом ей начинают задавать вопросы, смысл которых женщине непонятен. Возможно, Найл догадался бы, в чем дело, но память Райи сохранила лишь общее недоумение.

— Если вам не нужна соль, — сказала в конце концов надсмотрщица, — я уйду.

— Отстань от нее. — Второй мужчина положил руку на плечо первому. — Это же глухомань. А ты, торговка, слушай меня. Видишь во-он тот купол? — указал он на далекую крышу дворца Смертоносца-Повелителя. — Иди туда и спроси повара.

Райя пошла дальше и через некоторое время увидела десяток строителей, возводящих на придорожной поляне каменный дом. Как ни странно, рядом с ними не стояло ни единой надсмотрщицы.

На улицах города стало куда менее многолюдно. Не встречались больше отряды идущих на работы слуг и рабов, не тянулись цепочки золотарей с их широкогорлыми кувшинами и черпаками, не маячили патрули смертоносцев. Так, отдельные прохожие в странных одеждах, один-два паука.

Встретилась странная троица — двое мужчин в кожаных рубахах и штанах вели куда-то, вальяжно обнимая за талию, женщину, с виду бывшую надсмотрщицу. Та казалась спокойной, если не сказать — покорной, а мужчины проводили Райю подозрительными взглядами, но опять все обошлось.

Развалины по большей части выглядели как обычно, но кое-где с ними произошли заметные изменения. Зияющие проемы окон теперь были затянуты полупрозрачным паучьим шелком — не паутиной, а именно шелком, который, видимо, заменял обитателям столь редкое стекло. Над дверьми обитаемых домов появились разноцветные матерчатые навесы.

Перед дворцом Смертоносца-Повелителя был сооружен обширный ярко-синий навес, под которым маячило несколько воинов — полуодетых, но с копьями. От скромных поделок изгнанников это прочное оружие с длинными сверкающими наконечниками, усыпанными шипами, отличалось, как гусеница от скорпиона.

— Чего ты хочешь за полчаса? — крикнул один из воинов Райе.

— Вот это. — Надсмотрщица указала на копье. Воины захохотали.

Райя вспомнила, к кому ее посылали, и потребовала позвать повара.

— А чем я тебе плох? — спросил все тот же воин.

— Я соль принесла.

Мужчины оживились, один из них направился во дворец. Похоже, с солью здесь и вправду было туговато.

В отличие от воинов, повар был маленького роста и с огромным животом. Согласно понятиям Райи, место таким исключительно в квартале рабов, а не во дворце Смертоносца-Повелителя.

— Сколько хочешь? — спросил уродец, заглянув в одну из котомок.

— Вот таких хочу. — Райя опять указала на копье.

— Тебе ни соли, ни тела не хватит, — опять захохотали воины.

— Тогда дайте длинных ножей.

— Вот запросы у девочки, — веселились воины. — Может, сменяем ей один? Но уж на все сразу…

— Мало. — Райя просто не поняла откровенных намеков невоспитанных мужчин.

— Ну, два?

— Нет.

— Три, три дам, — предложил воин, заговоривший первым.

— А я дам по шее и выгоню, — заявил повар. Райя схватилась за плеть. Воины опять расхохотались.

— На, бери и уматывайся. — Повар выгреб из кармана несколько золотых монет, но надсмотрщица, к восторгу окружающих, менять соль на никчемные желтые кругляшки категорически отказалась.

Следить за воспоминаниями было делом непривычным и странным. С одной стороны, Найл видел все как бы со стороны и оценивал со своей точки зрения, а с другой, благодаря плотному контакту и единению сознаний, воспринимал чужую память как свою. С одной стороны, зная мерзостные повадки пришельцев, он до дрожи в коленках боялся, что сейчас они набросятся, все отберут, убьют работников, изнасилуют надсмотрщицу. С другой — смотрел на мужчин свысока и только брезгливо кривился от их выходок.