Джеймс Блиш - Братья по разуму

«Хотя я влюблен в науку, меня не покидает чувство, что ход развития естественных наук настолько противостоит всей истории и традициям человечества, что наша цивилизация просто не в состоянии сжиться с этим процессом», - потрясенно писал известный физик М.Бори. Как видно из этих слов (и не только слов), упомянутая проблема существует, и мы коснулись не пустяков.

Эта проблема переплетается с другой. В свое время Маркс высказал такую мысль: «Всякая мифология преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в воображении и при помощи воображения; она исчезает, следовательно, вместе с наступлением действительного господства над этими силами природы… Здесь под природой понимается все предметное, следовательно, включая и общество». [1] К.Маркс и Ф.Энгельс, Сочинения, т. 12, стр. 737, М., Госполитиздат, 1958.

Фантастика отнюдь не мифология уже потому, что последняя в момент своего появления воспринималась всеми как нечто безусловное, как часть подлинных знаний. Людей, которые бы так воспринимали современную фантастику, найти нелегко. Однако функцию переработки неведомого в воображении она выполняет художественными средствами, опираясь на науку. Вся научно-техническая сторона романа Жюля Верна «80 000 километров под водой» безнадежно устарела. А мы роман читаем и перечитываем, потому, между прочим, что есть в нем немеркнущая романтика научного поиска и есть образ капитана Немо. Но существуют ли эта романтика, этот образ в отрыве от «Наутилуса»? Не думаю. В этом один из секретов фантастики и ответ на вопрос, какое начало в ней главенствует — научное или художественное.

Духовное освоение грядущего мира средствами фантастики — не пустой звук. К созданию стратостата и батискафа Пиккара подтолкнули фантазии Жюля Верна. Тот же писатель обратил взгляд Циолковского к звездам. Решая одни проблемы, мы переходим к другим, более сложным. Опираясь на науку, фантастика способствует общему движению от мечты к осуществлению, от познанного к еще неведомому.

В повестях сборника «Братья по разуму» аналогичный сплав проблем и методов. Какую ни с чем не сообразную картину «разума в луже» рисует нам Джеймс Блиш! Но если приглядеться внимательнее, то за всей головокружительной фабулой, за всеми отрешениями от «здравого смысла» — где больше, где меньше — проступает очень точная, скрупулезная, жесткая, я бы сказал, не только психологическая, но и научная разработка темы. Ответственно, со знанием дела построены размышления Блиша и Маклафлина о некоторых важных особенностях эволюции. Еще строже в своих построениях Артур Кларк. Всего один пример. Даже в научно-популярной периодике феномен светящихся в море «колес» часто связывают с таинственными исчезновениями судов, с загадкой неких особых «треугольников» земного шара, а то и с пришельцами. Казалось бы, фантасту тут и карты в руки. Что стоит ему разыграть необъясненные факты появления «световых колец» в духе сенсационности? Кларк же в своей повести «Встреча с медузой» дает феномену очень трезвое, построенное по всем правилам научного мышления истолкование.

И это не случайно. Выдам один «профессиональный секрет», который, возможно, кого-то и разочарует. Давая волю воображению, фантасты, однако, выверяют свои построения, следуя методам научного мышления, но подчиняя их в свою очередь законам литературы. Во имя наилучшего воплощения художественного замысла мы часто и вполне сознательно грешим против буквы, но не против духа науки. Разумеется, речь идет не о поставщиках «чтива». Лично для меня корреляция между талантом писателя-фантаста и его научной грамотностью, владением навыками научного мышления несомненна. Произведения чистой фантастики исключения не составляют, но там эта связь запрятана глубже. Кстати, говоря о сугубо научной деятельности, А.Эйнштейн поставил воображение выше знаний.

Одно без другого мертво. Если знание уподобить топливу, то логика — это движитель, а воображение — мотор. При этом возникает очередной парадокс. Воображение писателей, представленных в настоящем сборнике, уносит нас куда-то за тридевять земель. И все же оно не отрывается ни от Земли, ни от современности. Иные цивилизации, иной разум, контакт с ним… Однако переведем взгляд на ближний муравейник. Если проследить за деятельностью отдельного муравья, то в первый момент создастся впечатление, что перед нами примитивный живой механизм. Между тем сообщества муравьев — сложная организация: у них развито «скотоводство», их архитектура (с учетом размеров тела) грандиознее нашей, иные виды муравьев одолевают реки, которые для них то же, что для нас Амазонка. Наши знания о муравьях составляют тома, но мы еще крайне далеки от понимания того, что видим. Все куда сложнее, чем в повести Блиша!