Всеволод Ревич - Пять зелёных лун (сборник)

Энергично жестикулируя, на краю тротуара стояла миссис Блепп. Чертыхаясь в душе («угораздило же эту ведьму засечь, что машина свободна!»), Стимс подкатил вплотную и открыл заднюю дверцу. Солидная дама влезла в такси и, отдуваясь, плюхнулась на сиденье. (Стимс никогда не мог понять, как этакая громадина ухитрилась произвести на свет такое изящное, хрупкое создание, как Сюзи.)

— Моя дочь просила передать, что сегодня не может с вами встретиться, — пропыхтела миссис Блепп.

— Ах вот оно что, — мрачно отозвался Стимс, — значит, не может?

— Нет, — отрезала мамаша. Сбросив туфли и откинувшись па спинку, она приготовилась с полным комфортом ехать до самого дома. О том, что Стимс откажется ее везти, не могло быть и речи: при малейшем его неповиновении миссис Блепп устраивала страшный скандал своей дочери.

Нельзя сказать, чтобы Стимс крутил баранку в отличном расположении духа: Сьюзи опять нарушила свое слово! Наверное, назначила свидание кому-то еще. Не зря же этот полицейский, Кассиди, с такой тоской провожает ее взглядом, даже когда она сидит в машине своего нареченного. Стимс мысленно предавал анафеме всех полицейских на свете.

Остановившись перед знакомым домом (Сьюзи еще не вернулась, конечно), шофер повернулся назад, чтобы попрощаться с миссис Блепп. И — остолбенел.

Машина была пуста. На заднем сиденье лежали:

медные и серебряные монеты; чуть позеленевшее обручальное кольцо; пустой футляр из-под губной помады; пластинки из корсета; несколько шпилек для волос; английские булавки; дешевая сверкающая брошь. На полу валялись туфли солидного размера.

Из горла Стимса вырвалось хриплое проклятие. Тупо озираясь, он несколько раз судорожно глотнул воздух, потом включил скорость и дал газ, инстинктивно стремясь убраться с этого места. Не нужны ему были неприятности, особенно если они имели отношение к Сьюзи. Однако, нужны или не нужны, они уже были налицо!

От этих приключений веяло какой-то жутью. Стимс снова остановился и осмотрел машину с большой тщательностью. Замша, покрывавшая сиденье, выглядела довольно презентабельно. Кроме нее и вышеперечисленных предметов, в машине ничего не было — однако не было и какой-нибудь дыры или отверстия, сквозь которое могла бы провалиться мамаша Блепп. Выскакивать из машины па полном ходу ей не пришло бы и в голову, не говоря уже о том, что никогда, решительно ни при каких обстоятельствах, не бросила бы она совсем хороших туфель. По всем признакам в жизнь таксиста вмешивались какие-то необъяснимые, потусторонние силы.

Ситуацию следовало продумать, поэтому Стимс заехал в бар и выпил несколько кружек пива. Но поскольку он не был интеллектуалом по натуре, напряженная работа мысли всегда вызывала у него головную боль. Посоветоваться с кем-нибудь он тоже не решался: ни одна живая душа не поверила бы в его рассказ. И вот, сидя за стойкой бара, он чувствовал, как дурные предчувствия переходят в отчаяние, а отчаяние перерастает в вызов.

— Я не виноват, — бормотал Стимс, глядя в пивную кружку, — не виноват, и точка. Да разве Сьюзи мне поверит? Придется считать, что старой карги я сегодня не видел. Не видел, и дело с концом.

Он спросил еще пива, потом сообразил, что если будет сидеть вот так, словно истукан, и тянуть кружку за кружкой, присутствующие поймут, что он чем-то расстроен. И вышел из бара демонстративно спокойной, беспечной походкой.

Однако на мрачные раздумья ушло довольно много времени, и, когда Стимс снова выехал на людную улицу, было около девяти часов вечера. В половине десятого он остановился перед красным светофором на Эверс-авеню и пережидал, когда рассосется пробка. Вдруг кто-то без спроса открыл заднюю дверь и влез в такси.

— Эй, какого черта? Я не беру пассажиров.

В ответ к его спине прикоснулось что-то холодное и твердое, и он услышал зловещий шепот:

— Давай двигай, парень. И не вздумай визжать или оглядываться.

Красный свет сменился зелёным, и в тот же миг Стимс услышал крики в конце переулка: «Ограбили! Держи их!» Ему приходилось выжимать скорость, потому что холодный металл не отрывался от спины, да и сам он не испытывал ни малейшего желания оказаться в гуще перестрелки. Наконец, покрыв приличное расстояние, он осмелился спросить:

— Куда везти-то?

Ответа не последовало. Замедлив ход, Стимс оглянулся.

Людей не было и в помине.

Открыв заднюю дверь, Стимс увидел:

пистолет, с наглым видом покоящийся на куске замши, кувшин для пива, кое-какую мелочь, серебряный соусник, семнадцать пар часов, тридцать четыре золотых кольца и гранатовое ожерелье. Коллекцию дополняли две крупные золотые коронки.