Георгий Мартынов: Встреча через века

Приняв такое решение, Волгин встречал все новое, что появлялось перед ним, с внешней невозмутимостью. Он почти никогда не спрашивал, что, как и почему, а только внимательно наблюдал и запоминал, чтобы спросить потом.

Они завтракали, обедали и ужинали дома. Мунций каждый вечер спрашивал Волгина, что он хочет получить на следующий день, и ни разу не было случая, чтобы заказанное блюдо не появилось на их столе.

Откуда брались эти блюда, куда исчезала грязная посуда, кто и как сервировал стол, а затем убирал его, Волгин не знал.

Все, что было заказано, подавалось сразу. И пока они ели первое блюдо, второе не остывало — сосуды всегда оставались горячими.

Несколько раз Волгин делал попытки застать «официантов» за работой, но ни разу не добился успеха. Если он находился в столовой, стол не накрывался, если он намеренно задерживался после еды, никто не убивал со стола.

То же самое происходило и с уборкой комнат. Никак не удавалось увидеть упорно скрывавшиеся машины. Постель приводилась в порядок в его отсутствие, а вечером Волгин заставал ее приготовленной ко сну. Белье, как постельное, так и носильное, всегда было чистым и свежим.

Каждые десять дней верхняя одежда куда-то исчезала, а вместо нее появлялась новая, того же покроя и того же цвета. Мунций был здесь ни при чем, за одеждой и бельем следили опять-таки автоматы.

Мунций заметил недоумение Волгина и сказал ему:

— Не пытайтесь увидеть работу механизмов, из этого все равно ничего не выйдет. Главный аппарат не даст сигнала, если в помещении, где должна быть произведена работа, кто-нибудь находится. Вы, конечно, можете поймать момент и застать их, так сказать, врасплох. Но в этом случае они тотчас же скроются. Это сделано из соображений безопасности. Ведь механизмы не думают и не рассуждают. Они работают вслепую, не обращая внимания ни на что. Неосторожность может привести к ушибам и даже увечьям, особенно если в доме есть дети. Если вам так хочется увидеть, то надо выключить контрольный прибор. Но я не знаю, как это делается. Для этого придется вызвать механика.

— Нет, — ответил Волгин. — Пока не надо никого вызывать. Я могу подождать.

Когда Мунций был в отъезде, Волгин не давал никаких заказов и ел то, что находил на столе. Но он скоро заметил, что все подаваемые ему блюда были именно теми, которые он раньше чаще всего заказывал. Кто-то или что-то запомнило его вкус.

Дом был «по горло» насыщен техникой, создающей максимальный комфорт его обитателям. Все делалось само собой, и делалось именно так, как было нужно. Создавалось впечатление, что невидимые автоматы внимательно и заботливо следят за людьми, знают их желания и даже слышат их мысли.

Волгина долго поражал «фокус» с освещением комнат. Источников света нигде не было видно — светились стены и потолки. Но сила их света целиком зависела от желания человека. Стоило только подумать, что в комнате недостаточно светло, как тотчас же свет становился ярче. Стояло пожелать темноты — и стены «потухали».

Двери открывались сами собой, когда кто-нибудь подходил к ним, и сами собой закрывались за человеком. В туалетной комнате не было ни одного крана, вода появлялась словно по волшебству и переставала течь, когда человек больше не нуждался в ней. Волгин нисколько бы не удивился, если после умывания невидимые руки схватили бы полотенце и вытерли ему лицо. Волгину уже все казалось возможным.

В кабинете Мунция стояло несколько совершенно прозрачных почти неразличимых глазом шкафов с книгами. Волгин знал, что эта «роскошь» является не правилом, а исключением. Обычно книг не держали в доме, их можно было получать в любой момент из многочисленных книгохранилищ, и получать, не выходя из дома. Но Мунций по роду своей деятельности нуждался в личной библиотеке. Тут было много обычных, привычных Волгину книг в обычных переплетах, но находились и другие непривычные и странные для него. Это были маленькие металлические трубочки, сантиметров восьми длиной. На каждой из них было выгравировано название и, очень редко, имя автора. В углу на небольшом столике, стоял аппарат, сделанный из какого-то материала, напоминавшего горный хрусталь. Книга-трубка вставлялась в специальное отверстие этого аппарата, поворачивалась крохотная рукоятка — и чистый красивый голос начинал читать книгу. Громкость и скорость чтения регулировались той же рукояткой. Можно было слушать, сидя в мягком удобном кресле или лежа.

Но это было не все. В той же трубке, помимо текста, заключалось еще и изображение — книга была «иллюстрирована». При желании можно было не только слушать, но и следить за текстом по движущимся на стенке аппарата «живым» иллюстрациям подобно тому, как в двадцатом веке люди смотрели кинофильмы на экране телевизора.