Софья Непейвода - Наследники предтеч(Обновление от 22.10.2008.)

– Ну, вначале отношения еще не устоялись. Только несколько дней назад наши люди, поняв, что от вас ничего хорошего ждать не приходится, сами определились, кто у нас начальник, а кто – подчиненный. А вот вы между собой до сих пор этот вопрос решить не можете.

– Почему же? – возразил математик. – У нас, например, главный – Дет.

– Вот и я о том же, – кивнул цитадельский. – У каждой мелкой группы свой начальник, который не подчиняется общему правительству. Нет, не надо возражать, – он поднял руку, останавливая очередную ехидную реплику, готовую сорваться с губ Росса. – Я знаю, что есть общие законы, которые вы соблюдаете. Но их слишком мало и они практически не имеют отношения к становлению общества, а сводятся только к способу обезопасить одних людей от других. Этого недостаточно.

– Почему? – возразил Маркус. – Меня это как раз устраивает. Делай что хочешь, только не мешай другим. Свобода. А кому большей власти хочется, те идут к царю.

– Да и вообще, вон ты утверждаешь, что у вас власть крепче была, так что же мы процветаем, а вы гибнете? – не выдержал Сева, чем снова заслужил снисходительный взгляд. Я тихо хихикнула. Не знаю, как остальные, а этот цитадельский мне начинал нравиться.

– На это были объективные причины, – все так же спокойно и с достоинством, не оправдываясь, а лишь констатируя факт, сказал Кесарь.

– Да? И какие же? – не отставал инженер.

Цитадельский вздохнул.

– Мы проснулись большой группой и почти сразу же решили держаться вместе – так легче выживать в незнакомом мире. Нас было много, гораздо больше, чем когда приплыли вы. И сначала все складывалось как нельзя лучше: мы строились, организовывали крупные охоты, хорошо освоили рыболовство, а потом… – Кесарь замолчал, отпил бульона из миски. – Нет, конечно, в случившемся есть и наша вина, – негромко и задумчиво произнес он. – Мы не сразу заметили у коллег патологические изменения, – а, заметив, сначала не придали им большого значения.

Когда же, наконец, поняли, не решились применить радикальные меры. Сперва они стали просто более раздражительными, агрессивными. Быстро менялось настроение: от беспричинной ярости до такого же смеха. Потом начались галлюцинации. При самых первых признаках мы просто решили, что народ переутомился, тем более, что спали они гораздо меньше нас. Но заставить их отдохнуть никак не удавалось.

– Да, очень знакомые симптомы, – сочувственно вздохнул Дет. – Только, насколько я знаю, у нас это заболевание начало проявляться на несколько суток позже.

– А потом… потом больных стало слишком много, и мы уже не могли изолировать их от здоровых, поэтому пришлось изолировать здоровых от больных, а попросту – выгнать всех сходящих с ума из крепости. Тогда мы еще надеялись, что хотя бы часть из них поправится, пытались как-то помочь… но становилось только хуже.

Из-за этой болезни число нормальных людей сократилось в четыре раза. Главное, – с досадой ударил себя кулаком по колену Кесарь, – если бы хоть знали, к чему все придет – может, с самого начала решили бы проблему радикально: убив всех заболевших. Они ведь и без этого умерли.

– Вовсе нет, вот хоть у вашей цитадели их немало ходит, – заметила Лиля.

– То, что там ходит – это уже не люди. Я не знаю, во что они превратились, но это – не люди. Все человеческое в них погибло еще в первые два месяца.

– Ну конечно, если каждого сумасшедшего лишать права называться человеком… – презрительно бросил Сева.

– Я не лишаю ни одного человека этого права, кроме разве что отъявленных преступников, – с легким смешком возразил Кесарь. – Да вы сами, что, не заметили изменений, происходящих с молчаливыми… тьфу ты, троллями? Сначала да, они были просто сумасшедшими, а потом все, все человеческие черты исчезли. Постепенно, но неизбежно.

– Я согласен, – неожиданно для нас кивнул цитадельскому Дет. – Мне тоже приходила в голову эта мысль.

– Ну если так, то на мой взгляд, худшим временем для нас было как раз их сумасшествие, а по мере того, как стиралась человеческая личность, они становились гораздо менее злобными и агрессивными, – оптимистично заявил Илья.

– А я не согласна! Кто сказал, что в них умерло все человеческое? – невольно вмешалась я в разговор. Не верю! Стоит только вспомнить мою встречу с троллихой, или то, как мирно с ними сосуществовала Темная и то, что они смогли приручить кабанов…

– Может что-то и осталось, но очень глубоко, – не стал спорить Дет. – А поведение действительно стало гораздо больше походить на поведение животного, а не разумного существа.