Софья Непейвода - Наследники предтеч(Обновление от 22.10.2008.)

– "Ты – гад, козел и свинья!" Обидевшись, я послала в ответ три вопросительных знака, на что меня начали яростно ругать за какое-то невыполненное обещание. Я пулей вылетела из аськи, поняв, что со своим заказом полного набора инструментов для шпионизма и хакерства я, не заметив, вошла под уже зарегистрированным ником. Потерев следы и перенастроив программу так, чтобы она хотя бы предупреждала, что я кого-то взламываю, вновь попробовала зарегистрироваться. Вот теперь оказалось что и "коты" и "анонимы" и многие другие ники уже заняты. Подумав, я решила попробовать "Пантеру" и это имя, как ни странно, оказалось свободно. Видимо в сети больше мужчин, потому что представительницы моего пола уже давно бы использовали этот ник.

Войдя, на сей раз под "Пантерой", я некоторое время изучала чужую информацию "о себе". Заодно заглянула в профайл пользователя, который обругал меня, когда я зашла под "Котом". По описанию получалось, что это девушка, по профессии психиатр, последнее место работы – тюрьма. Сидела она там, что ли? Похлопав глазами, я решилась-таки постучать.

– "Привет", – я не знала, что еще написать. Да и вообще, зачем здороваться, если не знаю, о чем говорить дальше? Спросить что ли о тюрьме…

– "Привет, а ты кто?" – быстро пришел ответ. После моей фразы:

– "Пантера, а что, так не видно?" – мне грубо посоветовали не придуриваться, а лучше выполнять данные обещания. Чуть не ляпнув "опять?", я поинтересовалась, какие это обещания я давала. Выяснилось что Алла, так звали собеседницу – считает меня неким Котом, который обещал прислать ей какие-то ссылки и программы.

На мои заверения что я – это не он, мне посоветовали поменьше врать.

Окончательно обидевшись, я вообще отключилась. Но через несколько часов, уже к вечеру, снова залезла в Интернет, просто посмотреть сайты и почитать информацию, а заодно и посидеть в аське. Просто посидеть, полюбоваться на чужие статус картинки. Даже от такого виртуального присутствия становилось тепло на душе и появлялось чувство причастности.

Когда я даже уже ничего не читала, а просто любовалась на полный жизни Интернет, в аську постучалась Алла. Извинившись, она рассказала историю о том, что сегодня утром ненадолго увидела появившегося в сети Кота, но не успела сказать ему все,что о нем думает, как он ушел. А через пару часов вернулся и принялся допытываться, как она все-таки узнала, что он в сети. Я чуть не подавилась сладким фруктом – оказывается, я не просто взломала, а вошла, когда этот человек вообще находился в сети. Потом Алла похвастала, что, задурив ниндзе голову про крутого друга хакера, выманила-таки необходимые ей программы. Дожевав, я потянулась к виртуальным кнопкам. Выяснилось что ниндзя, он же Кот, известен Алле и в настоящей жизни и мнение о нем у нее совсем нелестное. Как впрочем, и о большинстве других своих знакомых. Постепенно разговорившись, я пришла к выводу, что Алла чем-то похожа на меня – критично оценивает как себя, так и других людей.

Себя она почти с гордостью назвала редкой стервой. Как-то незаметно мы подружились и теперь регулярно встречались в аське, хотя я так и не решилась открыть ей те сведенья, которые считала секретными, более того, опасными. Но даже простая болтовня о будничных делах здорово поддерживала моральный дух. Алла тоже оказалась одинока, хотя и жила в группе. Сама она говорила, что ей нравятся двое: один редкий самовлюбленный эгоист, а другой деспотичный козел, но с хищной язвительной стервой, как она характеризовала себя, ни один из них не уживется.

Поэтому ее тоже тянуло пообщаться и поделиться впечатлениями. 37 – 40 День 1 Года. Джунгли.

Через четыре дня после открытия всемирной сети я решила, что хватит дикой жизни, пора и честь знать. Эта мысль пришла в мою голову, когда я висела вниз головой, уцепившись пальцами ног за тонкие ветки, одной рукой придерживая зеленый побег, с которого обкусывала кисловато-терпкие ягоды, а другой чесалась в давно немытых колтунах. За эти дни волосы опять успели отрасти чуть ли не до полуметровой длины, ни разу не чесанные спутались и стали пристанищем для лесных насекомых.

Нет, меня не кусали, просто использовали как своеобразное бегающее гнездовье. В результате голова неимоверно чесалась. Перехватившись ногой поудобнее, я вытащила из шевелюры зеленую гусеницу и сунула ее в рот, в качестве приправы использовав горьковатый листик.

– Вообрази, я здесь одна, – проникновенно поведала пробегающей мимо ящерице, проглотив. – Никто меня не понимает! – я перелезла поближе к созревшим ягодам, объев все лучшие в пределах досягаемости. – Рассудок мой изнемогает, – почесав под мышкой, я возмущенно закончила, сделав ударение на "молча". – И молча гибнуть я должна?