Вадим Панов - Царь горы

— Почему ты решил, что ее жизнь что-то значит для меня? Истинный кардинал и Глаза Спящего… равноценная замена.

— Дядюшка, вы ведь гордец, зачем столь жалко врать? — рассмеялся Густав. — Вы обожаете дочь. И вы никогда не допустите, чтобы ей причинили вред.

Бруджа вздрогнул. Помолчал. Родовой замок горит, гарки вот-вот пойдут на приступ, и жена умоляет: «Ты должен уйти, кардинал! Уходи! Спаси нашу дочь!!» И плачущая Клаудия на руках старого слуги.

Однажды Бруджа подумал, что если бы не ребенок, он бы тогда не вырвался…

Пауза слишком затянулась. Барон тряхнул головой и угрюмо бросил:

— Раньше ты не был столь подозрителен, Густав.

— Вы сами виноваты, дядюшка.

— Что же я сделал не так?

— Ваше предложение оказалось слишком заманчивым.

— Я был честен, — медленно ответил барон. — Я говорил то, что думал. И я продолжаю верить, что мы с тобой сможем договориться. Принесем клятву на Амулетах и создадим новую династию. Наши потомки будут править масанами. Будут, Густав, будут!! — Александр вновь выдержал паузу. — Ты оказался подлецом, но… но без этого качества хорошему правителю не обойтись.

— Отличные слова! — Из голоса Луминара исчезли веселые нотки. — В таком случае, дядюшка, вам не о чем беспокоиться. Клаудия побудет у меня до утра. Заодно ознакомится с поместьем будущего супруга. Ведь ей предстоит стать хозяйкой в моем доме.

— Как тебе удалось обмануть Глаза Спящего?

— Драконья Игла помогает не только в бою, — уверенно солгал Густав.

— Клаудия говорила, что перестала четко видеть твое будущее, — словно раздумывая, произнес барон. — Мы решили, что ты пребываешь в сомнениях.

— А я готовил сюрприз.

— Не думал, что ты добрался до высших арканов Крови.

— Я умен, — усмехнулся лондонец.

— Да, — после очередной паузы признал Александр.

— И еще я хочу знать, что стало со второй Драконьей Иглой?

— Ты получишь ее после клятвы на Амулетах Крови, — пообещал Бруджа. — Сначала заключим соглашение, только потом ты станешь настоящим кардиналом.

— Вы, дядюшка, тоже не из доверчивых.

— С молодыми нужно держать ухо востро.

Густав положил трубку и с улыбкой посмотрел на Тедди.

— Вот так.

— Я все равно не уверен, что мы поступили правильно, показав свою силу до решающей встречи, — невозмутимо произнес епископ. — Бруджа может повести себя непредсказуемо.

— Он думает, что я похитил Клаудию сам, — напомнил кардинал. — Старику и в голову не придет, что мы договорились с чудами. Подобные ходы не в традициях Саббат.

— Старик договорился с Темным Двором, — заметил Тедди.

— И считает себя самым умным.

— Тем не менее пропущенный удар…

— Тедди, перестань! Я поступил так, как должен был! Как от меня ждали! Я взял заложника. Теперь дядюшка на сто процентов уверен, что я хочу заключить соглашение. Я проявил осторожность, я продемонстрировал силу, я вызвал его гнев, но все равно согласился приехать в Италию. Старик думает, что видит меня насквозь. — Истинный кардинал вскинул подбородок и высокомерно улыбнулся: — Вскоре ему придется пожалеть о своей самоуверенности.

Правая ладонь легла на рукоять Драконьей Иглы.

— Позвольте задать вопрос?

— Задавай.

Епископ помялся:

— Господин… а что, если барон на самом деле хочет заключить с вами союз? Ведь два истинных кардинала — это огромная сила. Ваш с Клаудией ребенок сможет обладать и Драконьими Иглами, и Алым Безумием, Великим Домам придется считаться…

— Я все понял, — перебил помощника Густав. — И отвечу так: если дядюшка действительно собирался поделиться со мной властью, то он еще больший дурак, чем я предполагал. Запомни, Тедди, на вершину можно идти вдвоем, втроем, вдесятером, помогать друг другу, поддерживать друг друга, страховать друг друга. Но дойдет только один.

Густав замолчал, отключился, в трубке стало тихо, но Бруджа не отрывал ее от уха. Держал, невидяще глядя в стену, и продолжал сжимать кулак до тех пор, пока не хрустнул пластик и не посыпались осколки. Барон, очнувшись, стряхнул остатки трубки со столешницы и медленно, по очереди, оглядел находящихся в кабинете масанов.

Адриано стоял у книжного шкафа, лицом к дверцам, словно любуясь своим отражением в темном стекле.

Джакомо нервничал. Во время разговора он беспрерывно ходил по комнате и даже порывался что-то сказать, крикнуть, указать отцу, как следует вести себя с Луминаром. Пару раз он удостоился от Александра суровых взглядов и к концу беседы поутих, понял, что старый барон не в том состоянии, чтобы выслушивать эмоциональные вопли.