Кристи Голден: Assassin's Creed. Ересь

Хэтэуэй на мгновение замолчал, готовый выслушать возражения. Но их не последовало. По лицам товарищей он не смог прочитать ровным счетом ничего; тамплиеры, как никто в мире, умели казаться непроницаемыми. Молчание дало Саймону право продолжать.

– В самом начале я просил вас запомнить три момента. – Он вновь воспользовался пультом и пролистал кадры. – Послание де Моле, обратите особое внимание на изображение солнца и надпись на латыни. Мешочек, который висел у Жаны на шее. И то, что происходило с мечом, когда он оказывался в ее руке. К ним я хочу добавить еще два момента: утверждение Теража, что сердце Жанны в огне не горело, и то, что Филипп Бургундский неустанно предпринимал попытки сохранить Деве жизнь и пришел в ярость от того, как сильно пострадал орден тамплиеров от предательства двух корыстных судей.

Саймон еще раз нажал кнопку пульта. На экране появилось новое изображение, на этот раз не фрагмент из записи «Анимуса», а фотография выбитого на стене послания Жака де Моле.

– Посмотрите на солнце, – сказал он. – Здесь оно в виде углубления. Это тайник, туда что-то положили и закрыли сверху… и тот, кто должен был обнаружить этот тайник, нашел то, что там было спрятано. И это произошло до того, как Габриэль увидел послание. Думаю, я знаю, что там было.

Сердце Саймона учащенно забилось. Все зависело от того, что должно было сейчас произойти. Медленно он достал из кармана небольшой предмет, завернутый в носовой платок; предмет лежал в кармане какое-то время, тихо источая спокойствие, усмиряя круговерть мыслей в его голове. Профессор положил предмет на стол и развернул его.

Среди членов Внутреннего Святилища пробежал шепоток, все подались вперед, чтобы получше рассмотреть то, что открылось их глазам. Это был ярко светящийся красный шарик размером с крупную виноградину, он ритмично пульсировал. Саймон видел, как сидевшие за столом тамплиеры заметно расслабились. Шарик не подавлял их волю. Но они чувствовали его излучение и реагировали на него.

– Я назвал его Сердцем, – сказал Саймон. Это Сердце меча. Это «сердце» Жанны, которое не горело. Оно делало меч тем, чем по праву владели Жак де Моле и Жанна д’Арк, но не Жермен.

Саймон спокойно рассказывал историю Сердца. Некогда оно было неотъемлемой частью меча Эдема. Де Моле хранил его отдельно, если меч не использовался в сражении, чтобы не потерять или не отдать врагу частицу Эдема в случае предательства. Каким-то образом – Саймон не знал, как именно, – де Моле сохранил Сердце при себе, когда его заключили в донжон форта Кудре. Он выбил в стене башни отверстие, положил туда Сердце, сверху замазал тайник штукатуркой, которая, по всей видимости, также тайно попала в башню. Он сумел предупредить тех, кто знал латынь, как использовать Сердце: «Если сердце крепкое, оно не разобьется».

– Он верил, что тот, кому это суждено, обязательно найдет Сердце, что оно само призовет этого человека. И столетие спустя этот человек появился, это была Жанна д’Арк. Надпись на латыни должна была сбить с толку несведущего. Неверным было прочтение: «Если сердце крепкое, оно – твое сердце – не разобьется». Эту фразу следует понимать так: «Если сердце крепкое, он – меч Эдема с Сердцем внутри – не разобьется». По иронии судьбы Жанна была неграмотной.

Его сообщение не произвело особого впечатления на Стернса, Килкермана и, разумеется, Риккина, но остальные проявляли уже не настороженную подозрительность, а глубокую заинтересованность.

– Это произошло в Шиноне, когда Габриэль впервые увидел на шее Жанны мешочек. Она временно поселилась в башне Кудре, там ее призвали найти Сердце, спрятанное в тайнике. Я уверен, что в мешочке она хранила не только семейное колечко, но и Сердце. Талисман был на ней, когда она впервые прикоснулась к мечу, и артефакт активизировался в непосредственной близости к Сердцу – источнику питания. Скорее всего, потому, что он оказался в руках человека с большой долей ДНК Предтеч.

Таким образом, началась невероятная – по мнению многих, чудесная – череда побед Жанны д’Арк; сражения выигрывались благодаря военной стратегии, о которой она не имела никакого представления, и тому боевому духу, с которым солдаты следовали за ней. Этот меч питается не за счет завоеваний и страданий, а верой в то, что вершится правое дело. «Если сердце крепкое, оно не разобьется».

Саймон открыл футляр.

Меч сиял теплым золотистым светом, подпитываясь от находящегося рядом Сердца, но не в полную силу. Хэтэуэй взял меч в руки, с легкостью открутил головку эфеса и показал восхищенным тамплиерам, внимательно наблюдавшим за ним, что головка была полой и своими размерами точно соответствовала горящему Сердцу. Саймон вставил шарик на его место, прикрутил головку и, положив меч обратно в футляр, убрал руки.