Иван Ефремов: Час Быка (журнальный вариант)

Все это было на Тормансе, как неоспоримо свидетельствовали заснятые в отдаленные времена фильмы. Но теперь земляне повсюду видели или возделанные поля, или бесконечные площади низкого кустарника, нагретые солнцем и лишенные всякой другой растительности. Даже слабые ветры Торманса вздымали и кружили над кустами густую пыль. Отраднее выглядели сухие степи, но и там трава казалась низкой и редкой, скорее напоминая полупустыни, когда-то распространенные в области пассатных колец Земли…

Может быть, фильмы о прошлом планеты утоляли естественную тоску тормансиан по былой природе? Подавляющее большинство населения обитало в огромных городах, где, конечно, лихие скачки и стрельба на степных просторах или охотничьи экспедиции в дремучие леса под яркими и чистыми звездами навсегда отошли в невозвратимое прошлое.

…Женщины Торманса чаще всего носили просторные короткие рубашки с широкими и длинными рукавами и стоячим воротником, перехваченные мягким, обычно черным, поясом, и широкие брюки; иногда длинные, до щиколоток, юбки. Почти таков же был мужской костюм. Молодежь появлялась в коротких, выше колен, штанах, очень похожих на земные. В общественных собраниях или празднествах надевали одежду из ярких и узорчатых материй и набрасывали короткие плащи или накидки с великолепной вышивкой.

Одежда показалась землянам удобной и простой в изготовлении, соответствовала теплому климату планеты и самым разнообразным условиям труда. Красивые сочетания оттенков красного и желтого, по-видимому, нравились большинству женщин и очень шли к смуглому тону их кожи и черным волосам. Мужчины предпочитали серо-фиолетовые и пурпурные цвета с контрастной отделкой на воротниках и рукавах. Часть тормансиан носила на левой стороне груди, над сердцем, нашивки в форме удлиненного горизонтального ромба с какими-то знаками. Как подметила Чеди, тем, у которых в ромбе блестело нечто похожее на глаз, оказывалось особенное уважение. А вообще-то уважение друг к другу как будто отсутствовало. Бесцеремонная толкотня в толпе, неумение уступать дорогу или помочь споткнувшемуся путнику изумляли звездолетчиков. Более того, мелкие несчастья, вроде падения на улице, вызывали смех у случайных свидетелей.

Стоило человеку разбить хрупкий предмет, рассыпать какую-нибудь ношу, как люди улыбались, будто радуясь маленькой беде.

Если же случалась большая беда — телепередачи иногда показывали катастрофы с колесными механическими повозками или тяжелыми летательными аппаратами, — немедленно собиралась большая толпа. Люди окружали пострадавших и молча стояли, наблюдая с жадным любопытством, как одетые в желтое мужчины, очевидно врачи и спасатели, помогали раненым. Толпа увеличивалась, со всех сторон сбегались новые зрители с одинаковым жадным, звериным любопытством на лицах. То, что люди бежали не для помощи, а только посмотреть, больше всего удивляло землян.

Когда передача шла непосредственно со стадиона, завода, станции сообщений, улиц города и даже из жилищ, то речи диктора или музыке неизменно сопутствовал однообразный глухой рев, вначале принятый звездолетчиками за несовершенство передачи. Оказалось, что на Тормансе совершенно не заботятся о ликвидации шума. Повозки ревели и трещали своими двигателями, небо дрожало от шума летательных аппаратов. Тормансиане разговаривали и громко кричали, совершенно не стесняясь окружающих. Тысячи маленьких радиоаппаратов вливались в общий рев нестройной смесью музыки, пения и просто громкой и неприятной модулированной речью. Как могли выдерживать жители планеты не прекращающийся ни на минуту, ослабевавший только глубокой ночью, отвратительный шум, оставалось загадкой для врача и биолога «Темного Пламени». Постепенно вникая в чужую жизнь, земляне обнаружили странную особенность в передачах всепланетных новостей. Их программы настолько отличались от содержания общей программы передач Земли, что заслуживали особого изучения. Ничтожное внимание уделялось достижениям науки, показу искусства, исторических находок и открытий, занимавших основное место в земных передачах, не говоря уже о полностью отсутствовавших на Тормансе новостях Великого Кольца.

Очень мало места отводилось на показ и обсуждение новых проблемных постановок театра, пытающихся уловить возникающие повороты и перемены в общественном сознании и личных достоинствах. Множество кинофильмов о свирепом и кровавом прошлом, покорении (а вернее — истреблении) природы и массовые спортивные игры занимали больше всего времени. Людям Земли казалось странным, как могли спортивные состязания собирать такое огромное количество не участвующих в соревнованиях зрителей, почему-то приходивших в невероятное возбуждение от созерцания борьбы спортсменов. Только впоследствии земляне поняли существо дела. В спортивных соревнованиях выступали особо отобранные люди, посвятившие все свое время упорной и тупой тренировке в своей спортивной специальности. Всем другим не было места на стадионах. Ослабевшие от недостатка физического развития люди становились зрителями, свое стремление борьбы и азарта переводившими в нездоровое возбуждение, вопли и нервные спазмы. У слабых физически и духовно тормансиан появлялась жажда поклонения, и они обожали своих выдающихся спортсменов, как маленькие дети. Похожее положение занимали артисты стереопластики и театра, певцы, танцовщицы, акробаты. Из миллионов людей отбирались единицы. Им предоставлялись лучшие условия жизни, право участия в любых постановках, фильмах и концертах. Их имена служили приманкой для множества зрителей, соревновавшихся за места в театрах, а сами эти артисты, называвшиеся «звездами», подвергались столь же наивному обожествлению, как и спортсмены.