Жозеф Рони-старший - Пришельцы ниоткуда (сборник)

— О боги, принимаете ли вы нашу жертву?

Неведомые, переливаясь всеми красками и выбирая места, где было больше солнца, продолжали безмолвно кружить меж деревьев.

— О да, — пылко вскричал юный пророк, — они принимают ее!

И не успел удивленный верховный жрец произнести хоть слово, как Юшик схватил еще горячее сердце жеребца и ринулся на поляну. Вслед за ним с воем устремились фанатики. Но тогда Неведомые медленно собрались вместе, заскользили над землей навстречу безрассудным и учинили столь безжалостную расправу, что воины всех пятидесяти племен ужаснулись.

Только шесть или семь человек с трудом спаслись от разъяренных преследователей, успев пересечь спасительную границу. Остальные, и вместе с ними Юшик, погибли.

— Эти боги неумолимы! — торжественно провозгласил верховный жрец.

Потом жрецы, старейшины и вожди собрались на Совет.

Они решили огородить поляну частоколом, дабы обозначить спасительную черту: ее определили, послав почти на верную смерть рабов. Эта предосторожность сохранила жизнь многим, ибо отныне границу мог увидеть каждый.

Так благополучно закончился священный поход. На время таинственный враг перестал страшить захелалов.

Но спасительная ограда, воздвигнутая по решению Совета, вскоре оказалась бесполезной. Следующей весной Неведомые напали на племена хертот и наззум, без особых опасений толпой проходившие неподалеку от частокола, и устроили жестокое побоище.

Вожди, чудом избежавшие смерти, сообщили Великому совету захелалов о том, что Неведомых стало значительно больше, чем в прошлую осень. Правда, как и прежде, враг преследовал людей до определенной черты, но теперь она охватывала большую площадь.

Эта весть испугала захелалов. Кочевники принесли великие погребальные жертвы. А Совет решил уничтожить лес Кзур огнем. Но поджечь удалось лишь его окраины.

Отчаявшиеся жрецы прокляли лес, запретив кому бы то ни было входить в него. Так прошло еще несколько лет.

А потом в одну из октябрьских ночей стан племени зулф, разбитый в десяти полетах стрелы от проклятого леса, подвергся нападению Неведомых. И еще триста воинов расстались с жизнью.

И пополз от племени к племени жуткий рассказ о таинственных, смертоносных созданиях. Люди шепотом передавали его друг другу на ухо при свете звезд долгими месопотамскими ночами. Человеку приходит конец. Другие — те, кто захватывает леса и долины, те, кого невозможно уничтожить, — скоро погубят обреченный род человеческий.

Страшная весть леденила сердца, туманила слабый разум кочевников, лишала их сил для борьбы со злом, отнимала их главное оружие — надежду на будущее. Кочевнику было уже не до богатых пастбищ; его усталые, глаза с тоской смотрели на небо: он был уверен, что вот-вот остановится ход созвездий. Шел только тысячный год предыстории юной расы, а уже близился ее закат, и человек безропотно стремился навстречу своей судьбе.

И этот всеобщий ужас был только на руку бледным пророкам нового, мрачного культа, культа смерти, которые говорили, что Мрак могущественнее Звезд и что он проглотит, погасит священный огонь — блистающий животворный Свет.

В пустынях появились тощие отшельники и ясновидцы, надолго застывшие в безмолвных молитвах. Время от времени они приходили к кочевникам и сеяли ужас среди них, рассказывая о своих кошмарных видениях, пророча гибель Солнца и приближение вечной Ночи.

В те времена жил один удивительный человек, по имени Бакун; как и брат его, верховный жрец захелалов, он был родом из племени птух. Еще юношей отказался он от кочевой жизни, поселившись в живописном тихом уголке, меж четырех холмов, в узкой веселой долинке, где немолчно журчал прозрачный ручей. Вместо палатки он, подобно циклопам, воздвиг себе жилище из каменных плит. Он был настойчив, приспособил к работе быков и лошадей и вскоре стал снимать со своих земель обильные урожаи. Четыре его жены и тридцать детей жили вместе с ним в этом маленьком раю.

Речи Бакуна не походили на речи других людей, и его давно бы побили камнями, если бы не страх перед его старшим братом, верховным жрецом захелалов.

Бакун говорил, что оседлая жизнь лучше кочевой, ибо у человека остается больше сил для совершенствования своего духа. Он говорил, что Солнце, Луна и Звезды — светящиеся тела, а вовсе не боги. Еще говорил он, что Человек должен по-настоящему верить лишь в то, что можно измерить, взвесить и сосчитать.