Жерар Клейн - Звездный гамбит (сборник)

— Оставьте меня в покое, — процедил Алган.

К концу второй недели Алган решил исследовать диспетчерскую башню. Двери сами открывались перед ним. Электронные цепи, которые включали их, уже, наверно, снабдили его приметами, как и приметами других первопроходцев, чтобы они беспрепятственно передвигались по космопорту и знакомились с его тайнами, дабы не попасть впросак в похожих один на другой портах Освоенной Галактики. Но Алгану редко встречались его будущие коллеги. Более того, он сам избегал встреч с ними. С большинством из них в Дарке он не перекинулся бы и словом без оружия в руке. Здесь же они выглядели безобидными и даже более потерянными, чем Алган. Они целыми днями просиживали в своих комнатах, играли, ссорились, но не осмеливались вступать в драку. Такие почувствуют себя в родной стихии только на какой-нибудь планете с топором в руках и оружием за поясом.

Медленно поднимаясь по пандусам, увлекаемый антигравитационными полями, несомый невидимой и невещественной опорой, Алган не переставал размышлять. Он начинал понимать, зачем Галактике нужны такие города, как Дарк. Это был резерв человеческого сырья, быть может, созданный искусственно. Бетельгейзе черпала из него людей, привыкших жить по волчьим законам, а потому способных освоить отдаленные планеты. Хотел он того или нет, но Алган в самом деле был лишь клеточкой гигантского галактического организма. При этой мысли его захлестывала ненависть, что, впрочем, не мешало ему восхищаться башней космопорта.

Изнутри казалось, что верхняя часть ее парит в пустоте. Стены из сплошных стекол открывали вид на порт и небо. Стекла пропускали свет только внутрь помещения, так что снаружи башня походила на матовую громаду, высеченную из единого куска горной породы, рухнувшего на Даркию. Изнутри башня казалась хрупкой конструкцией из стекла и особого металла, шелковистого на ощупь, будто старинный бархат. Но на самом деле даже потерпевший аварию звездолет, свалившись прямо на нее, не оставил бы и царапины на ее стенах.

На самом верху башни располагались диспетчерские службы порта, контролировавшие полеты торговых судов и черных кораблей Бетельгейзе.

Переступив порог одной из дверей, Алган оказался в помещении трансрадио. Еще не войдя, он знал, куда попадет. Впервые проникнув в эту часть порта, он свободно ориентировался в лабиринте коридоров и вертикальных шахт. Его мозг во сне получил массу нужных знаний, которые проявлялись по мере необходимости. Это были практические знания. Он не имел представления о том, как работают те или иные установки, но знал, как их использовать. Обучавшие его не проверяли, как он усвоил урок. Для них главным было подготовить его к выполнению предназначенной задачи.

Алгана мучил вопрос, многие ли разбираются в том, как работает сложный механизм космопорта. Может, этого здесь не знает никто? Может, это один из самых охраняемых секретов Бетельгейзе? Может, именно поэтому Освоенная Галактика была столь слитной, несмотря на разделявшие людей бездны пространства и времени?

Станция трансрадио представляла собой колодец, в стенах которого находились ниши. Их соединяла наклонная плоскость, которая спирально вилась к самому куполу. В каждой нише сидел оператор — он настраивал аппаратуру, слушал, говорил сам. Здесь звучали все голоса Галактики…

Алган неторопливо поднимался по спирали, прислушиваясь к этим голосам пространства. Искаженные, сжатые, растянутые, бестелесные — это были голоса иного мира.

Алган вглядывался в спокойные лица техников, заставлял себя не вдумываться в слова, искаженные временем и пространством.

Слова.

Он понимал их. То были координаты кораблей, новых планет, имена, формулы, даты, не имевшие никакого значения, сухие, строгие отчеты, безответные призывы о помощи — и все это было рассеяно, растворено во времени.

Время.

Время, быстро текущее здесь и медленно ползущее в космосе, где оно подчинено скорости кораблей и планет. Обманчивое, изменчивое время, разрушитель информации, время, которое преобразует живой человеческий голос в безликий ослабленный звук, теряющийся среди взрывов звезд и шепота частиц, прилетевших из иных галактик после миллионнолетнего пути.

Время.

Каждый корабль, каждая планета, каждая звезда, каждый кусок Вселенной живет со своей скоростью, по своему собственному времени. Только трансрадио спорило со временем и бросало вызов пространству. Оно позволяло с минимальными затратами энергии связываться с любым телом в космосе, используя иные измерения.