Алан Дин Фостер: Чужой: Завет. Начало

– Конечно. О чем речь?

Синтет на миг заколебался, что было странно. В числе прочего продвинутые синтеты колебаться были не должны.

– Самостоятельно отслеживая многочисленные источники внутри компании, я услышал, что недавно мы столкнулись с некоторыми… проблемами. Довольно серьезными происшествиями, которые вовлекали внешние сущности, враждебно настроенные по отношению к миссии колонизации.

Дэниелс задумчиво разглядывала синтета. Его должны были запрограммировать – заполнить – необходимой для успешных действий информацией. И все же, если она правильно поняла, что он имеет в виду, синтет в дополнение к этому учился на лету, чтобы лучше исполнять обязанности члена экипажа. Сколько она могла ему рассказать? Что ему стоило знать? Последнее, чего бы ей хотелось – это начинать отношения со лжи или уверток. Дэниелс решила сказать правду – без цензуры, но лишь необходимое количество, тщательно отмеренное.

– Верно, были сложности с группой людей на поверхности, которые не хотели продолжения миссии «Завета».

Синтет нахмурился. Дэниелс отметила, что хмурился он идеально.

– Зачем, – наконец, спросил Уолтер, – какому-то человеку выступать против колонизации?

Дэниелс тихо хмыкнула.

– Не все люди действуют согласно логике и разуму.

– Мне это говорили. С момента активации я во многих случаях замечал подобное и сам. У людей эмоции постоянно вмешиваются в процесс принятия решений, – он принял задумчивый вид. – Я могу имитировать эмоции. Идеально. Хочешь, чтобы я заплакал? В научном сообществе есть поговорка «даже андроиды могут плакать».

– Не сейчас, – они обогнули очередной угол. – Я верю тебе на слово. Или мы можем подождать, пока возникнет подобающая ситуация, и тогда ты удивишь всех просчитанной демонстрацией глубокого сочувствия.

– Еще я превосходно распознаю сарказм, когда его слышу.

Дэниелс вскинула руки.

– Ладно, признаю. Ты настолько человечен, насколько это возможно. Возможно, больше, чем некоторые известные мне люди.

– Или меньше, – задумчиво ответил синтет. – С нетерпением жду возможности самостоятельно открыть и испытать некоторые вещи. Так же, как предвкушаю предстоящую миссию.

– Вот правильный подход, – Дэниелс почувствовала, как к ней возвращается энтузиазм. – Мы с коллегами не сможем ничего чувствовать или узнавать вне циклов перезарядки, – она улыбнулась Уолтеру. – Но ты все это время будешь бодрствовать. Можешь рассказывать мне, что интересного видел во время периодов сна. Я буду на это рассчитывать.

Синтет улыбнулся в ответ.

– Не волнуйся. Я никогда тебя не подведу. Несмотря ни на что.

Алан Дин Фостер родился в Нью-Йорке в 1946 году и вырос в Лос-Анджелесе. Получив степени бакалавра политологии и магистра киноискусства в Калифорнийском университете (в 1968 и 1969), он два года проработал в небольшом рекламном агентстве в калифорнийском Студио-Сити.

Карьера писателя началась в 1968 году, когда Август Дерлет приобрел и опубликовал длинное лавкрафтианское послание Фостера. За этим последовали публикации рассказов в других журналах. Первый роман Фостера под названием «Тар-Айимский Кранг» приобрела Бетти Баллантайн. Он был опубликован в 1972 году издательством «Ballantine Books».

С тех пор в опубликованных романах Фостер обращался к таким жанрам, как научная фантастика, фэнтези, ужасы, детектив, вестерн, историческая и современная фантастика. Также он писал и не беллетристические произведения. В число его работ входят новеллизации многих фильмов, включая «Звездные войны», первые три киноленты из цикла «Чужие», «Чужой: Завет», «Хроники Риддика», «Звездный путь», «Терминатор: Да придет спаситель», «Пробуждение силы» и первые два фильма серии «Трансформеры». Его книги были переведены более чем на пятьдесят языков, и завоевали награды в Испании и в России.

Он любит путешествия и музыку – как классическую, так и хэви-метал. Прочие хобби включают пешие прогулки, серфинг без доски, дайвинг. Является рекордсменом штата и мира по пауэрлифтингу.

Фостер с женой живут в Прескотте, в доме, построенном из кирпича, оставшегося от разрушенного шахтерского борделя конца девятнадцатого – начала двадцатого веков. С ними дом делят несколько собак, кошек, рыбки, сотни домашних растений и зачарованное кресло бесчестного доктора Джона Ди. [17] Хотя возможно имеется в виду Джон Ди (1527–1609) – средневековый математик, алхимик и астроном, которого подозревали в колдовстве, все же, скорее всего, это отсылка к Доктору Судьбе (настоящее имя Джон Ди) – персонажу серии комиксов «Лига Справедливости».