Айзек Азимов - Немезида (пер. А. Андреева)

— Я не принимала участия в экспериментах. Я имела дело только с полученными Зондом астрономическими данными.

— Ты не ответила на мой вопрос о живых существах.

Терпение Юджинии истощилось:

— Послушай, мне не нравится этот бесконечный допрос. И ребенок вот-вот проснется. У меня тоже есть два вопроса. Что ты думаешь делать? Ты полетишь с нами?

— Я не обязан. По условиям референдума тот, кто не хочет лететь, может остаться.

— Я знаю, что ты не обязан. Я спрашиваю: ты полетишь с нами? Ведь не хочешь же ты разрушить семью? — При этом Юджиния попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не очень уверенной.

— Я тоже не хочу покидать Солнечную систему, — медленно и даже немного торжественно сказал Крайл.

— Ты хочешь бросить меня? И Марлену?

— При чем здесь Марлена? Если ты готова рисковать собственной жизнью в этом диком эксперименте, это твое дело. Но рисковать жизнью ребенка?

— Если полечу я, то Марлена полетит вместе со мной, — твердо сказала Юджиния. — Запомни это, Крайл. Куда ты повезешь ее? На какое-нибудь недостроенное поселение в поясе астероидов?

— Конечно, нет. Я — землянин и при желании могу возвратиться на Землю.

— На умирающую планету? Великолепно!

— Уверяю тебя. Земле еще отпущен не один год жизни.

— Тогда почему ты переселился на Ротор?

— Я думал, что здесь смогу чему-нибудь научиться. Я не знал, что все обернется путешествием в никуда.

— Да вовсе не в никуда! — взорвалась Юджиния. — Если бы ты знал, куда мы направляемся, ты не стал бы так категорично возражать.

— Почему? Куда же вы собираетесь направиться?

— К звездам.

— В небытие?

Они готовы были продолжать спор, но проснулась Марлена, открыла глазенки и что-то тихо пробормотала. Крайл бросил взгляд на ребенка и сразу смягчил тон:

— Юджиния, мы не должны расставаться. Я очень не хочу терять Марлену. И тебя тоже. Оставайтесь со мной.

— На Земле?

— Да. А почему бы и нет? У меня там друзья. Моих жену и ребенка примут без всяких осложнений. Землян не очень волнует сохранение экологического равновесия. В нашем распоряжении будет огромная планета, а не этот болтающийся в пространстве крохотный затхлый пузырь.

— В таком случае Земля — это огромный и невероятно вонючий пузырь. Нет, нет, никогда.

— Тогда разреши мне взять Марлену. Если ты считаешь, что для тебя, астронома, возможность изучать Вселенную оправдывает риск межзвездного путешествия, — это твое дело. Но ребенок должен оставаться в безопасности, здесь, в Солнечной системе.

— В безопасности в Солнечной системе? На Земле? Не будь смешным. И ради этого ты затеял весь этот спор? Чтобы отнять у меня моего ребенка?

— Нашего ребенка.

— Моего ребенка. Хорошо, оставайся. Я даже буду рада, если ты останешься, но не прикасайся к моему ребенку. Ты сказал, что я знаю Питта. Да, я его знаю. Значит, я могу сделать так, чтобы тебя выслали в пояс астероидов независимо от того, хочешь ты этого или нет. А оттуда ты сам доберешься до своей заживо разлагающейся Земли. Теперь же уходи из моего дома. Поищи место, где ты мог бы переночевать, пока тебя не вышлют с Ротора. Когда устроишься, дай мне знать, и я перешлю туда твои личные вещи. И не надейся, что тебе удастся вернуться. Этот дом будет охраняться.

Горечь переполняла Юджинию, и она говорила то, что думала в этот момент. Она могла бы просить, умолять, упрашивать Крайла, спорить с ним. Но ничего этого она не сделала. Она не захотела простить Крайла и прогнала его.

Все так и случилось. Крайл Фишер ушел, а позже Юджиния отослала его вещи. Крайл отказался лететь на Роторе, его выслали. Скорее всего он снова оказался на Земле.

Он ушел от нее и от Марлены навсегда.

Она прогнала его, и он теперь никогда не возвратится.

Юджиния не узнавала себя. Никогда и никому не рассказывала она эту историю, хотя внутренне переживала ее почти каждый день все четырнадцать лет. Она и предположить не могла, что вдруг разболтает все кому бы то ни было. Казалось само собой разумеющимся, что она так и унесет историю разрыва с Крайлом с собой с могилу. Конечно, в этой истории не было ничего постыдного, просто все это касалось только ее и никого больше. И вдруг она все подробно рассказала, ничего не утаивая, своей дочери, еще подростку, которую она до самого последнего момента считала ребенком, больше того — ребенком с неисправимыми странностями. А этот ребенок очень серьезно смотрел на нее темными, немигающими глазами взрослого человека. После долгого молчания Марлена спросила: