Майкл Крайтон - Сфера

Сейчас Тед Филдинг приветливо улыбался Норману.

— Я знал рано или поздно, мы найдем доказательства существования разумной жизни в других мирах, — сказал он. — Это великий момент, Норман!

И, особенно, меня радует его форма.

— Форма?

— Ну, того объекта.

— И какова же она? — Норман еще не знал.

— Я видел в мониторной… она не круглая, это тебе не летающее блюдце, — сказал Тед. — И слава те Господи! Быть может, это заставит заткнуться некоторых болванов, — он улыбнулся. — Кто ищет, тот обрящет, ведь верно?

— Да-да, — Норман не совсем понял его слова. Тед представлял себя человеком Ренессанса и постоянно напоминал об этом случайными цитатами из Лао-Цзы или Руссо — это отражалось и на его речи, простой и временами наивной, что Норману очень импонировало.

Гарри Адамс — математик из Принстона — был более крепким орешком.

Норман не видел его шесть лет. Гарри был высоким, невероятно худым негром, носил очки в металлической оправе, вечно хмурился и был одет в футболку с девизом: «Математики сделают это как надо!». Студенты обожают подобные штучки. И в самом деле, Гарри казался моложе своих тридцати. Он, безусловно, был самым молодым в группе и самым высокомерным.

Многие теоретики доказывают, что контакт с инопланетянами невозможен, поскольку люди не будут иметь с ними ничего общего — они обратили внимание на то, что человеческое мышление, как и тело, представляет собой результат эволюции. Подобно телу, наш образ мышления постоянно трансформировался, и продолжает меняться.

Люди так и не смогли наладить контакт с другими разумными обитателями Земли, например, с дельфинами, только потому, что они живут в совершенно иной среде и имеют другие осязательные аппараты. Между человеком и дельфином много общего, при сравнении с внеземными существами, продуктами совершенно иной многовековой эволюции в другой планетной среде. Чужие могут видеть мир совсем по иному… а могут и не видеть совсем, воспринимая его через запах, температуру или прикосновение — и с такими существами у землян может не оказаться никаких точек соприкосновения — как выразился мудрец, можно ли объяснить поэму Уордсуорта о бледно-желтых нарциссах слепой морской змее?

Но математика едина во всей вселенной и является универсальным языком общения. Норман выбрал Адамса, поскольку, несмотря на молодость, он уже внес большой вклад в нескольких различных областях.

— Что ты думаешь, Гарри? — спросил Норман, усаживаясь рядом.

— Мне совершенно ясно, что это пустая трата времени.

— А как же корпус?

— Я не знаю, что это такое, но в любом случае, не инопланетный звездолет.

Стоявший поблизости Тед демонстративно отвернулся. Похоже, Гарри и Тед уже обсудили этот вопрос.

— Почему ты так считаешь? — поинтересовался Норман.

— Это тривиально, — Гарри махнул рукой. — Ты знаешь уравнение Драка?

Норман знал (уравнение Драка было одной из известных гипотез в литературе по внеземной жизни), но сказал:

— Напомни, пожалуйста.

Гарри вырвал из своего блокнота лист бумаги и написал:

«В<���р> = В<���п> К<���о> В<���ж> В<���и> В<���к>»

— Это уравнение вероятности, — сказал он. — В<���р> обозначает вероятность развития разумной жизни, В<���п> — функция вероятности планетной системы, К<���о> — количество обитаемых планет, В<���ж> — вероятность простейшей жизни, В<���и> — вероятность того, что из нее возникнет разумная и В<���к> вероятность, что эта цивилизация в течение пяти миллиардов лет освоит межзвездные перелеты. Вот что говорит это уравнение.

— Угу, — кивнул Норман.

— Но вся соль в том, что у нас нет никаких фактов, — сказал Гарри. О величине каждой из этих переменных мы можем только догадываться. Можно, как Тед, предположить, что разумных цивилизаций тысячи — но можно предположить и то, что существует только одна цивилизация, наша — и я придерживаюсь этой точки зрения.

— В таком случае, что же на дне?

— Что угодно, но только не чужой звездолет, — сказал Адамс, поправляя очки.

Шесть лет назад Гарри был уличным мальчишкой, чей робкий талант делал первый шаг от филадельфийских трущоб к маникюрным лужайкам Принстона…

Тогда Адамс радовался счастливому повороту в своей судьбе. Почему же он так резок сейчас?

Адамс был одаренным теоретиком, его репутация охранялась плотными формулами квантовой механики, находившейся за пределами понимания Нормана, хотя Гарри прекрасно разбирался в ней уже в семнадцать лет. Но зато Норман разбирался в психологии. Гарри был настроен скептически, чувствовал себя не в своей тарелке — возможно, из-за некоторых членов команды.