Эдгар Берроуз: Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

С этими словами Файдор развернулась и шагнула с палубы в бездонную пропасть за бортом.

С криком ужаса я прыгнул к ней в тщетной попытке спасти жизнь, которую целых два года рад был бы уничтожить. Но я опоздал.

На моих глазах выступили слезы, я отвернулся, не в силах смотреть вниз, на ужасную картину.

Через мгновение я снял оковы с Деи Торис. Ее милые руки обвились вокруг моей шеи, безупречные губы прижались к моим, и я забыл об ужасах, преследовавших меня, и о страданиях, выпавших на мою долю, – я был полностью вознагражден.

Воздушное судно, на борту которого мы с Деей Торис очутились после двенадцати долгих лет разлуки, оказалось совершенно бесполезным. Энергия не держалась в накопителях. Мотор не запускался. Мы беспомощно висели в воздухе над арктическим льдом.

Суденышко дрейфовало над пропастью, поглотившей тела Матаи Шанга, Турида и Файдор, и наконец достигло невысокого холма. Открыв клапаны накопителей и выпустив остатки энергии, я позволил лодке медленно опуститься к самой земле, и, когда судно остановилось, мы с Деей Торис сошли с палубы и рука об руку повернули назад, чтобы через ледяную пустыню вернуться в Кадабру.

По тому самому тоннелю, по которому я гнался за своей любимой, мы теперь шли не спеша, потому что нам нужно было многое сказать друг другу.

Дея Торис рассказала мне об ужасных событиях последних месяцев, происшедших с тех пор, как дверь камеры под храмом Солнца медленно закрылась. О том, как Файдор метнулась к ней с кинжалом, как закричала Тувия, поняв, что именно собирается совершить богиня фернов.

Тот крик по сей день звучал в моих ушах, все эти долгие месяцы я слышал его, мучась сомнениями, жива ли моя принцесса. Я ведь не мог знать, что Тувия вырвала кинжал у дочери Матаи Шанга, прежде чем тот коснулся Деи Торис или ее самой.

Принцесса также поведала мне о страхе перед вечным заточением. О жестокой ненависти Файдор, о нежной привязанности Тувии, о надежде, которая не покидала обеих подруг во мраке отчаяния. Они верили, что Джон Картер найдет способ освободить их.

Наконец мы добрались до комнаты Солана. Я шел, не думая о предосторожностях, поскольку был уверен, что и город, и дворец к этому времени уже в руках моих друзей.

Однако, перешагнув порог зала, я очутился прямо перед десятком придворных Саленсуса Олла. Они направлялись к тому самому коридору, по которому мы с принцессой только что прошли, – видимо, хотели выбраться во внешний мир.

Увидев нас, окарианцы застыли на месте, а потом по лицу их предводителя расплылась мерзкая улыбка.

– Вот он, виновник всех несчастий! – воскликнул вельможа, показывая на меня. – Мы можем хотя бы отчасти отомстить за поражение, если оставим здесь изуродованные трупы принца и принцессы Гелиума! Их найдут, – продолжил он, тыча пальцем вверх, где стоял над подземельями дворец, – и узнают, как дорого обходится врагам месть желтой расы. Готовься умереть, Джон Картер, твой конец окажется еще тяжелее оттого, что ты будешь знать об участи принцессы… возможно, ее пощадят ради того, чтобы она немного позабавила моих знатных друзей!

Я остановился рядом со стеной, на которой висели разные инструменты, и Дея Торис стояла рядом. Она с удивлением посмотрела на меня, видя, что желтые воины приближаются ко мне с клинками на изготовку, а мой меч висит в ножнах на боку, и я при этом еще и улыбаюсь.

Желтые вельможи также выглядели озадаченными. Поскольку я сохранял полное спокойствие, они заколебались, боясь подвоха, но их предводитель подгонял их вперед. Когда окарианцы подошли почти на расстояние длины меча, я поднял руку, взялся за большой полированный рычаг и, все так же мрачно улыбаясь, посмотрел прямо в лицо своим врагам.

Они разом остановились, испуганно поглядывая то на меня, то друг на друга.

– Стой! – закричал старший. – Ты не посмеешь этого сделать!

– Именно посмею, – ответил я. – Джон Картер может все. Он знает… знайте же и вы: сделаете еще один шаг к Дее Торис, принцессе Гелиума, – и я поверну этот рычаг. Да, мы с ней погибнем, но погибнем не одни.

Вельможи попятились, перешептываясь. Наконец их вожак обратил свой взгляд на меня.

– Иди своей дорогой, Джон Картер, – сказал он. – А мы пойдем своей.

– У пленников нет своей дороги, – ответил я, – а вы – пленники принца Гелиума.

Прежде чем кто-то из них успел ответить, распахнулась дверь в противоположной стене комнаты, внутрь ворвались десятка два желтокожих воинов. На секунду на лицах вельмож отразилось облегчение, но потом их взгляды остановились на том, кто вел этот новый отряд… Окарианцы побледнели, потому что это был Талу, мятежный принц Марентины, и они прекрасно поняли, что от него не приходится ждать ни помощи, ни милосердия.