Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

В комнате было светло благодаря большим окнам, чудесные фрески и мозаики украшали стены, но на всем этом лежала невыразимая печать древности, что убедило меня: архитекторы и строители этих прекрасных сооружений не имели ничего общего с грубыми полудикарями, ныне обитавшими здесь.

Сола жестом предложила мне сесть на груду шелков в центре комнаты и, повернувшись, издала своеобразный шипящий звук, как бы подавая сигнал кому-то в соседнем помещении. И в ответ на ее призыв я получил возможность увидеть новое марсианское чудо. Оно вразвалку вышло на десяти коротких ногах и присело перед девушкой с видом послушного домашнего питомца. Существо это было размером примерно с шотландского пони, его голова напоминала лягушачью, вот только в пасти сверкали три ряда длинных острых клыков.

Сола заглянула в свирепые глаза чудовища, произнесла какую-то команду из двух слов, показывая на меня, и вышла из комнаты. Я мог лишь гадать, на что способно столь злобное на вид существо, оставшееся без надзора рядом с относительно мягким куском мяса, но мои страхи оказались напрасными: зверь внимательно посмотрел на меня, а потом направился через комнату к единственному выходу на улицу и растянулся во весь рост на пороге.

Это был мой первый опыт общения с марсианским сторожевым псом, но далеко не последний, поскольку это существо старательно охраняло меня все то время, что я оставался в плену у зеленых инопланетян, дважды спасало мне жизнь и по собственной воле не отходило от меня ни на миг.

В отсутствие Солы я воспользовался возможностью более внимательно осмотреть комнату, которая стала местом моего заключения. На стенах изображались картины редкой и удивительной красоты: горы, реки, озеро, океан, луг, деревья и цветы, извилистые дороги, залитые солнечным светом сады. Пейзажи могли бы быть и земными, если бы не другая окраска растений. Росписи, безусловно, были выполнены рукой большого мастера; безупречные по технике, они тонко передавали атмосферу, но при этом я нигде не заметил изображений каких-нибудь животных или людей – должно быть, исчезнувших ныне обитателей Марса.

Пока я позволял своей фантазии искать самые невероятные объяснения тем странным аномалиям, с которыми мне пришлось столкнуться на Марсе, Сола возвратилась с едой и питьем. Она поставила все на пол рядом со мной, а сама уселась неподалеку, внимательно глядя на меня. Еда состояла примерно из фунта некой твердой субстанции, похожей на сыр и почти безвкусной, а вот жидкость определенно была молоком какого-то животного. Она оказалась вполне приятной на вкус, хотя и немного кисловатой, и я очень скоро к ней привык и стал высоко ее ценить. Как я узнал позже, этот продукт был вовсе не животного происхождения, потому что на Марсе встречается лишь одно млекопитающее, да и то воистину редко. Молоко добывали из большого растения, которое может существовать практически без воды, – видимо, оно способно производить солидное количество млечного сока прямо из почвы, влаги воздуха и солнечных лучей. Один куст данного вида дает от восьми до десяти кварт молока в день.

После трапезы сил у меня весьма прибавилось, но, чувствуя потребность в отдыхе, я растянулся на куче шелков и вскоре заснул. Пробудился я, видимо, спустя несколько часов, потому что уже стемнело, вдобавок мне было очень холодно. Я заметил, что кто-то набросил на меня шкуру, но она сползла, а во тьме не удалось нашарить ничего похожего на одеяло. Тут вдруг ко мне протянулась чья-то рука и снова укрыла меня шкурой, а потом и второй.

Я предположил, что моим бдительным стражем была Сола, и не ошибся. В этой девушке – единственной из марсиан, с которыми я уже сталкивался, – я обрел приветливого, доброго и преданного друга; ее готовность заботиться обо мне была неизменной, и именно ее неусыпная опека избавила меня от многих страданий и многих трудностей.

Как мне вскоре пришлось убедиться, марсианские ночи чрезвычайно холодны, здесь практически нет сумерек или рассвета, скачки температуры внезапны и весьма неприятны, как и резкие переходы от сияющего дня к темноте. Ночи тут или очень ясные, или чернее чернил. Если не восходит ни одна из двух марсианских лун, падает беспросветный мрак, ведь из-за отсутствия атмосферы, точнее, из-за того, что она весьма разрежена, звездный свет сюда почти не проникает; с другой стороны, если в небе висят обе луны, все вокруг освещено очень ярко.