Сергей Щеглов - Часовой Армагеддона

И вот сейчас он стал Георгом — точно тем же самым, который стоял, уперев руки в бока, и разглядывал рекламную картинку справедливой власти Серого Воителя. Валентин аж содрогнулся от отвращения — все то же, что и раньше, в Гельвеции, но куда сильнее! Георг ощущал брезгливое раздражение и гнев; при этом он был полон непререкаемой уверенности в своем праве раздавить любого, ставшего ему поперек дороги, и сейчас жалел только об одном — что нельзя сразу рвануть в Ампер и расчленить Серого на восемь симметричных частей, предварительно скормив ему оба Браслета. Но Детмар тоже придумал неплохо — не просто убить, а опозорить, опустить перед столь дорогой этой мрази толпой верноподданных. Жаль, что праздник Единения начнется только через четыре часа. А Детмар и рад — вон как впился глазами в пустошь, да еще схватившись за Жезл…

— С меня достаточно, — резко бросил Георг, поворачиваясь к Пустоши спиной. — Я хочу выпить и закусить.

Детмар пожал плечами. Не отрываясь от своего странного занятия — он водил хрустальным жезлом, как миноискателем, справа налево и обратно, — он качнул головой в сторону:

— Ну так выпей и закуси.

Прямо на дороге возникло пятно тумана. Когда оно рассеялось, Валентин — то есть Георг, сейчас Валентин смотрел его глазами и, что было особенно противно, чувствовал его ощущениями, — обнаружил расстеленный на мостовой толстый синий ковер, обложенный по периметру подушками, и золотой поднос в его центре. На подносе располагалась глубокая тарелка с камширом — гамбаррским кушаньем из жирной свинины и распаренной пшеницы — и фарфоровый кувшин, по-видимому, с вином. Хорошо быть тальменом, подумал Валентин, хорошо быть тальменом, подумал Георг.

То есть Избранным, исправился он мгновением позже.

Валентин оцепенел. Он на самом деле подумал — тальменом — или мне показалось?! Да уж наверное, раз поправился.. но ведь он не знает этого слова! Зато я знаю.

Валентин даже не заметил, когда отключил талисман. Сердце его отчаянно колотилось. Еще миг, и он бы меня заметил!

Валентин уже видел себя превращенным в сверкающее облако раскаленных газов. Так обычно тальмены обращались с досадными помехами вроде магов, подслушивающих мысли. Вряд ли Георг стал бы разбираться, каким именно образом слова Валентина оказались у него в голове. Маг — и все.

Как же теперь подслушивать-то, забеспокоился Валентин. Вот ведь, десять лет с талисманом работаю, а до сих пор не знал, что его надо в рид-онли включать. Кстати, а как это сделать?

Валентин углубился в тонкие переговоры со своим талисманом. Далеко впереди, на той стороне дороги, Георг уселся на подушки и принялся горстями лопать камшир, запивая его из большой прозрачной чашки.

Валентин между тем поменял что-то в талисмане — чертова техника, ни ручек, ни клавиатур, ни приборной доски! все на ощущениях, все полунамеками! — и стал себя уговаривать, что сделал именно то, что нужно. Ну, посмотрю еще немного; он же ничего не заметил! Не буду ничего думать, просто смотреть — и все. Обруч включился словно сам по себе.

Георг пил вкуснейшее легкое пиво, отлично заливавшее тающие во рту жирные пшеничные хлопья. Детмар по-прежнему водил взад-вперед своим Жезлом — Валентин сообразил, что это и есть его Ландорский Жезл, могучий талисман, превосходящий по мощи даже Эльсанскую Иглу Георга. Георг наслаждался пищей и пивом, в голове его образовалась приятная легкость, перед глазами замелькали воспоминания об одном кабаке в Гамбарре. Тамошние служанки носили удивительные юбки, не только переливавшиеся всеми цветами радуги, но и периодически менявшие длину — от вполне пристойных, на ладонь выше колена до чисто символического пояска на бедрах. Георг причмокнул, откинулся на подушки и захотел женщину.

Валентин отключил на минутку обруч и пробормотал вслух все, что он думает о Георге. И этого тупого козла называют Великолепным? Впрочем, дороги-то он выстроил на славу. Держу пари, они простоят не одну тысячу лет. Интересно, о чем он думал во время строительства? О караванах с пивом или о притоке заморских шлюх-негритянок?

Высказавшись, Валентин снова включил Обруч. И вовремя: к тальменам уже приближался Хаям.

Он выглядел так, будто шел пешком от самого Запретного Королевства. Устало переставлял ноги, глядел в землю перед собой и, казалось, совершенно не замечал, что прется прямо на роскошный ковер величайших из Избранных.

Лишь в двух шагах от повернувшегося к нему Детмара Хаям наконец очнулся. Глаза его стрельнули в сторону кувшина с пивом, он облизнулся и скорчил жалобную физиономию.