Виталий Бабенко - Земля

Фант побродил вокруг фонтана и вернулся к третьему заместителю венецианского дожа. Как ни странно, но того постигла разительная перемена. Видимо, он выспался, потому что пересел в другое кресло — ближе к похорошевшей Иоланте — и что-то сладко ей ворковал.

— Директор, наверное, скоро будет. Может быть, и пустит, кто его знает. Я-то человек маленький, — запел явно недооценивавший себя толстяк, фальшиво-преданно поглядывая на Фанта, но ежесекундно умильно стреляя глазками в сторону Иоланты. Вероятно, раньше он ее просто не заметил со сна. — А вы как к нам добрались — вакуум-каром или монорельсом?

«Велосипедом», — хотел буркнуть Фант, но сдержался, не желая терять внезапную благосклонность астрономического стража.

— На монорельсе ехали, — через силу по-доброму объяснил он. — Командировочные тратили. Полдня убили на дорогу, и вот такая незадача.

— Да… да… — сочувственно вздыхал толстяк.

— Это — тоже писательница, — неожиданно ляпнул Фант, указывая на Иоланту. — Популяризатор науки. Кстати, специалист по погодной механике Земли. Досконально знает свою область. Магистр метеорологии…

Иоланта разинула рот. Толстяк тоже. А Фанта неудержимо несло дальше.

— Вот скажите, — летел он на крыльях бесплодной наглости, — каким образом вы фиксируете в земных океанах возникновение высокотемпературных аномалий? По-моему, для этой цели должны использоваться инфра-телескопы, но можно регистрировать аномалии и другим способом — анализируя микроаберрации гравитационного потенциала Земли. Ведь так?

— Э-э… Да-а… — ошарашенно протянул третий зам. — Оно, конечно… Так сказать, потенциал… Аномалии…

— Позвольте, я запишу это на фонокристалл, — убийственно вставил Фант и полез в сумку. (Интересно, что он мог оттуда выудить? Я думаю, что, если бы блеф не удался, все, что ему оставалось сделать, это извлечь махровое полотенце и изо всей силы шлепнуть противного заместителя дожа по голове.)

— Нет-нет, не надо, — заторопился вспотевший толстяк, беспомощно оглядываясь по сторонам. Он очень боялся ответственности. Он вдруг подумал, что перед ним не писатель, и уж совсем не авантюрист, а совершенно наоборот — некий ловкий инспектор, задумавший как-то коварно использовать его слова. И хоть вины за собой страж не чувствовал, в его взбудораженном мозгу всплыла бредовая картина товарищеского суда, где в качестве вещественных доказательств представлены фонокристаллы. — Я коротко. В двух словах. Высокотемпературные линзы в океанах действительно играют важнейшую роль в погодообразовании. Знаете, зарождение циклонов и прочее…

— Конечно. Я много читал об этом, — важно изрек Фант.

— Метеорологический отдел нашей Обсерватории — в числе прочих задач — изучает эти линзы, рассчитывает пути перемещения воздушных масс и температурных фронтов и выдает рекомендации. Вот и все, что я знаю. Извините, я сейчас. — И толстяк резво побежал вверх по лестнице.

Фант торжествовал победу. Но Иоланта была в ярости.

— Позорить меня вздумал? — жарко зашептала она. — Вот беда-то на мою голову! А если он сейчас настоящего специалиста-синоптика приведет? О чем я с ним говорить буду? О дождике в четверг? Совсем заврался, пис-с-с-сатель!

Слышал бы читатель, сколь разнообразное содержание вложила Иоланта в это последнее слово! Между прочим, буквально последнее, ибо она поджала губы и надолго замолчала. Подавленно молчал и Фант. И неизвестно, как долго безмолвствовали бы мои горемыки, если бы по лестнице не скатился снова изменившийся толстяк. Он опять лучился довольством.

— Директор-то на месте! И как это я его проглядел?! Пройдите наверх, вдруг выгорит.

Самое интересное, что за все время, пока Фант с Иолантой были в Обсерватории, створки лифта ни разу не раздвигались и оттуда никто не выходил.

Фант поднялся ярусом выше. Здесь обстановка была более деловой, хотя с прежними претензиями: полированное светлое дерево, путаница одинаковых безликих дверей, в которые хотелось униженно скрестись с каким-нибудь прошением. Молчаливые экраны вместо окон. И секретарша за терминалом. Фант закрыл глаза. Он решил, что неким чудом перенесся на, положим, сто пятнадцатый этаж одного из нью-йоркских небоскребов и без проволочек попал в правление какого-нибудь «Чейз Манхэттэн Бэнк». Сейчас выйдет моложавый седовласый директор и вежливо осведомится, сколько миллионов долларов уважаемый клиент желает положить в банк. «Двадцать пять рублей», — честно ответит Фант, вытащит всю свою сегодняшнюю наличность и смело откроет глаза. И, может быть, успеет еще, перед тем как его спустят с лестницы, увидеть мельком в экране-окне краешек Гудзонова залива или даже далекую Статую Свободы с толпящимися в факеле туристами.