Борис Долинго - Другое место

- Да ну, чего там - людное. Договорились? До скорого!

Я быстренько умылся, проглотил на ходу чашку чая, поданную заботливым Семёнычем, дал указания гвардейцам и умчался ловит машину, поскольку Светину "десятку" мы оставили вчера на стоянке у Сашиного дома.

Когда я подъехал к "Сапфиру", вишнёвый "вольво" уже стоял рядом с двумя тоже очень дорогими машинами.

- Ты не боишься, что тебя узнают какие-то знакомые Калабанова? - спросил я, пожимая руку Мишке, которая на самом деле была рукой Виктора Петровича.

- Да насрать! - великодушно ответил он. - Что мне с ними и с ним - детей крестить? Никто ничего понять не успеет. Вот деньги. - Он кивнул на небольшую сумку, стоявшую на заднем сидении. - Теперь слушай внимательно...

И Мишка изложил мне свой план захвата резиденции Калабанова завтра вечером. Помимо программистов, которые, конечно, не представляли проблем, там, как оказалось, постоянно находилось три охранника, у одного из которых был даже АКСУ, а у остальных простые ПМ, но как ни крути, это было куда как серьёзное оружие против наших "Ударов" и обреза. Кроме того, у Николая имелся ТТ, который он постоянно таскал с собой, имея удостоверение охранника частного агентства.

Правда, в сейфе Калабанова кроме денег Мишка нашёл ещё одну штучку.

- Смотри, какой красавец, - протянул он мне немного странный угловатый пистолет.

- Слушай, какой лёгкий! - удивился я. - Это что?

- Да я специалист по оружию, что ли? - усмехнулся Мишка. - Там написано: "Глок-17, Австрия". Семнадцать патронов, между прочим, я посчитал, да вот ещё обойма. Вам пригодится, отдай сержанту, он разберётся.

- Он пластмассовый, что ли? - спросил я, щупая пистолет. - Не игрушка?

- Ну, скажешь игрушка! Патроны-то, смотри, самые, что ни на есть, серьёзные. Бери!

- А ты как, если что?

- У меня, то есть Калабанова, - усмехнулся Мишка, - есть ещё ТТ, как и у Николая.

По плану действий мы договорились, что вечером мы подъедем к даче и двумя группами подойдём с двух сторон. Мишка подробно нарисовал план этого места, рассказал, как расположены комнаты в большом восемь на девять метров рубленном двухэтажном доме, под которым ещё имелся подвал, где и располагались программисты.

Дача Калабанова только так говорилось, что находится в деревне Луговая. На самом деле она стояла от деревни в паре километров на небольшом хуторке, где имелся лесопильный заводик. Там, собственно, кроме этой дачи, которую Калабанов в своё время купил у семьи разорившегося в перестроечное время профессора, имелась только ещё одна подобная дача. Кроме этих двух домов там стояли контора заводика, собственно, лесопилка и ещё пять домиков посёлочка, где обитали аборигены.

Калабановское гнездо стояло самым крайним слева, если смотреть от дороги, что существенно облегчало нам задачу, поскольку с двух сторон его фактически окружал лес.

Мишка, заночевав там с Николаем, утром осмотрелся и сейчас мог рисовать подробные планы, с указаниями, где перелезть через заборы и как лучше проникнуть в дом. Про эту резиденцию Калабанова знал настолько ограниченный круг людей, что он мог позволить себе держать там только небольшую охрану, и, к счастью, там не было собак.

- Если что, - сказал Мишка, - я сам завалю пару охранников. "Выстрела в спину... не ожидает никто...", - пропел он строку из старинной уже песни Высоцкого.

- Сможешь? - спросил я.

- Эх, Серёжа, после того, как я смог уйти в виртуал...

Мы расстались, условившись периодически перезваниваться.

Я шёл по родному когда-то городу, ставшему для меня теперь уже каким-то очень далёким, и ощущал себя неким резидентом, выброшенным на забытый берег юности бурными волнами странного моря судеб. В сумке у меня лежало более ста тысяч "зелёных" и какой-то очень современный пистолет иностранного производства

Несколько раз я видел в толпе знакомые лица, кого-то узнавал сразу, кого-то не мог вспомнить - ну, помню, что знал когда-то человека, но кто это забыл.

Я чувствовал себя одновременно и радостно, и грустно. Радостно потому, что являюсь высокопоставленным чиновником хоть и виртуального, но вполне значительного государства, и не просто государства, а целой планеты, и потому, что серьёзная операция, задуманная мной и моим другом, почти успешно выполнена.

А грустно мне было из-за того, что в самой глубине подсознания свербила мысль, что иду-то по улицу, фактически, не я, а некий призрак, влезший в плоть простого и ничего не ведающего парня, сознание которого болтается сейчас в виде электронных импульсов где-то во всемирной Сети, полагая, что тренируется в боевых искусствах на каком-то тропическом острове. Так что, при всём при том, был я, получается, чем-то вроде самозванца, которому ничего в этом мире уже не принадлежало, даже его собственное тело. Поэтому скупое осеннее солнце, ненадолго пробившееся сквозь плотные тучи, светило сейчас, в общем-то, не для меня.