Кира Артамова - Король Мертвой Страны

– Нартанг, встал бы поучился сражаться – а то, неровен час, в первой же сече поляжешь! – беззлобно увещевал новоприбывшего юнца Тагрий, глядя, как тот наблюдает за муштрой своего отряда, проводимой сотником.

– Я бы поучился, если б было чему, – лишь зло скалился он изувеченным ртом и отворачивался. Зато в первом же бою показал такое, до чего даже опытному Стигу было не допрыгнуть. Нартанг шел, выплескивая на врагов всю ярость за пережитые унижения и боль, он не слышал и не видел ни криков, ни смерти вокруг себя – он шел и убивал всех, кто оказывался на пути – он сам был смертью. Меч в его руке свистел с неимоверной скоростью, успевая везде в нужный, иногда самый последний, момент. В бою он оказался острием клина, который глубоко вошел в ряды врага и расколол его порядки – не сговариваясь, люди шли за ним, видя небывалое и желая присоединиться к этому буйству схватки…

После первого же боя Нартанга сделали десятником. После второго – пятидесятником.

Вокруг него собирались все отчаянные. И вскоре его отряд стал самым знаменитым во всем войске. На него уже не смотрели, как на пацана, да и сказать по правде, через какой-то год он уже и не походил на подростка. Недавно длинный сухопарый парень превратился в жилистого молодого мужчину. И ни у кого уже не возникало желания подколоть его какой-нибудь шуткой – Нартанг сражался отчаянно и страшно: его скорость и умение поражали воображение и росли с каждым боем. Солдаты его отряда почитали его, как короля или сошедшего к ним бога, другие же люди невольно сторонились. Вид и характер молодого командира неминуемо отталкивал: высокий и жилистый, он двигался с какой-то нечеловеческой агрессивной пластикой, его единственный черный глаз смотрел всегда прожигающе-хищно с изувеченного лица, а редкая улыбка, скорее походила на оскал, обнажая ровные белые зубы с немного удлиненными клыками. Командующий армией Хистана давно оценил молодого командира и посылал его отряд на самые трудные и опасные участки боя; но заговоренный боец из самой жуткой сечи выходил без единой царапины. Часто Нартанга охватывало боевое безумие – командующий уже три раза грозился изгнать его из войска за безрассудство, когда он, неизменно возглавлявший штурмовой отряд, приказывал своим воинам поджигать захваченный город. Неизвестно почему, но это приводило короля Данерата в какой-то неописуемый экстаз, пьянящий разум и разливающий по телу приятное тепло. И в эти моменты, когда Нартанг в пьяном восторге задирал голову и скалился небу, разводя руки с оружием в стороны и поворачиваясь спиной к пылающим стенам, командующему казалось, что не он, а этот пришедший из неоткуда сирота ведет всю его армию. За ним горели города, он буквально купался в реках проливаемой его отрядом крови, во всей армии не было более искусного бойца, но молодой командир мучался в совсем иных кошмарах – во сне маленьким испуганным мальчиком, совсем недавно научившимся держать оружие, он безуспешно искал своих соплеменников посреди бескрайней мертвой равнины… Эту его муку не знал никто, потому что, как и всегда, с самого рождения, он был предводителем, а значит, не имел права на слабость.

До Тары они так и не дошли, забирая все больше на юг обширной Хорсии. Земли резко изменились: широкие каменистые равнины кончились, перейдя в бескрайние песчаные поля, где завывал ветер, и не было ни одной травинки, но захватчики продолжали идти вперед. Командующий говорил на совете командирам, что есть точные сведения о том, что там, за песками есть еще много других городов, которые тоже относятся к Хорсии, и также должны быть ими завоеваны. Но вскоре появились хозяева этих странных земель и солдаты сразу поняли, что они отличаются от защитников городов ровно настолько же, насколько равнина отличается от раскаленных песков. Верткие всадники на горячих конях появлялись из неоткуда и исчезали в никуда, обязательно захватив с собой жизни нескольких десятков незваных гостей. Но армия все продолжала настойчиво пробираться вперед.

Уже на второй день стало ясно, что запасов воды явно не хватает, а каких-либо колодцев или источников не было и в помине. К середине третьего дня в войске начало расти недовольство и назревал бунт: большая часть армии состояла из наемников и у них не было никакого желания за зря пропадать посреди раскинувшейся пустыни, все патриотические аргументы хистанцев были им невдомек и постепенно нарастала паника погибнуть без воды. Так получилось, что в двухтысячном отряде Нартанга скопились бывалые отчаянные рубаки – строптивые и трусливые не могли там надолго задержаться, – но и они уже начинали роптать. Как могли, командиры успокаивали солдат, разрисовывая золотые горы, которые вот-вот раскроются их взорам за следующим песчаным хребтом, рассказывая о реках вина и объятиях томных красавиц, которые после короткого боя будут услаждать изможденных воинов. Но вскоре и эти все посулы потеряли всякую силу – изможденные тяжелой дорогой по раскаленным вязким пескам без капли воды солдаты злыми глазами смотрели на заведших их в пустыню командиров и уже даже не пытались разомкнуть растрескавшиеся распухшие губы, чтобы лишний раз ругнуться, и лишь угроза светилась в их взглядах. Внезапные налеты всадников пустыни продолжались, еще больше выматывая людей страхом быть зарубленными появившимися, казалось, из самих песков врагами. Потом и злость сменилась безразличием – солдаты не хотели подниматься и идти дальше – они уже не верили, что выйдут из проклятого песчаного пекла; и вот тогда, на закате четвертого дня в жарких струях сухого воздуха появились многочисленные всадники пустыни. Хозяева горячих песков ждали на хребте горы, а за их спинами ярко-алым маревом стояло жаркое огромное солнце, слепя незваных гостей. Изможденные солдаты поспешили сгруппироваться – растянувшиеся в вязких песках отряды никак не могли держать стройные ряды, но хозяева пустыни не дали им этого сделать. Поднимая тучи песка, всадники обрушились на замешавшегося противника, не давая ему собраться.