Илья Артемьев - Уддияна, или Путь искусства

Я начал клониться вперед, следя, как бы не упасть.

— Неправильно, сын мой, неправильно! Опять тормозишь тело, опять боишься. Дай центру тяжести двигаться так, как он хочет, не дрейфь. Будет очень интересно.

Я поплыл вперед. Тело медленно наклонялось над землей, сохраняя позвоночник выпрямленным. Когда я достиг угла в 45 градусов, прямой как стрелка, с подошвами, упруго стоящими на земле, что-то екнуло в груди, ужаснувшись необычности ощущений, и я моментально упал. Было очень стыдно.

— Брось! — Халид широко улыбался, скаля желтоватые крепкие зубы. — Опять ты думаешь не о том, обсасываешь неудачу. Ты вообще представляешь, что ты сейчас сделал? На минуточку, нарушил законы физики. Вашей, человеческой физики.

— А у вас какая физика? — не удержался я съязвить. — И у кого это у вас?

— Много будешь знать, — холодно бросил Халид, — ничему не научишься. Или научишься, но не тому.

— Ладно, не обижайся, — примирительно пробормотал я.

— Не буду, не буду… Может, на колени встанешь?

Ни слова не говоря, повинуясь бессознательному импульсу, я рухнул на колени.

— Слишком много чувств, — равнодушно заметил этот сукин сын. — Мне без разницы твои позы — даже коленопреклоненные. Ты — плохой актер, глупый, бесчувственный, равнодушный. Возможно, путь актера — не твой путь. А раз так — перестань играть и позерствовать.

Эта выволочка словно бы прошла у меня мимо ушей. Я умиротворенно сидел на пятках, наблюдая, как шевелится густая влажная трава. Казалось, мир перестал существовать. Трава росла, и я углублялся в землю вместе с нею, был частью удивительного круговорота рождения и увядания.

— Эй! — на самое ухо рявкнул Халид, разрушив все очарование. — Эй! Опять куриный смертный сон? Ну что ты за человек: первая попавшаяся ловушка — как раз твоя. Нельзя идти на поводу у таких состояний, да и у всех остальных тоже.

Пойми: это наркотик, который ничем не отличается от «травы» или ЛСД. Ничего не стоит впасть от него в зависимость — будешь искать такие состояния, наслаждаться ими, а ведь это всего лишь иллюзия! Тебе, небось, уже мерещится нимб над головой. Прекрасный повод почувствовать себя чертовски значимым, отличным от других людей! Запомни: это ловушки. Ты должен входить в них, хладнокровно извлекать наживку и идти дальше. Сейчас ты освоил «врастание». Это простая, очень простая вещь. Твое тело помнит ее миллионы лет. Здесь нет никакого достижения — просто опыт. Получи его и помаши ему рукой.

Некоторое время мы сидели молча в тени деревьев. Солнце медленно погружалось за горизонт, росли тени, сгущались сумерки. Очарование, охватившее меня, понемногу таяло, оставляя место приятной усталости и легкой печали. Халид невозмутимо жевал травинку. Мне нужно было о многом подумать, но как раз думать хотелось меньше всего. Наступала прострация или дремота. Я вспомнил о «ловушках» и встрепенулся. Неожиданно подумалось вслух:

— А какое отношение имеет все это к метанию ножа?

Халид долго молчал, словно обдумывая ответ.

— В общем, самое отдаленное, — наконец, произнес он. — Вернее, самое прямое.

Метать нож очень просто: взял — бросил — попал. Ничего лишнего. Ни мыслей, ни эмоций, ни философии. Раз, два, три.

— Но причем здесь «врастание», другие упражнения?

— Знаешь, я не уверен, что ты действительно научишься обращаться с ножом. Или захочешь научиться. По-моему, твое тело сейчас нуждается немного в другом.

— Откуда ты знаешь?

— У тела свой язык. Когда-нибудь поймешь. Пока не стоит это мусолить, засорять мозги. Скажу так: нож — простая и совершенная штука. Он безупречен и признает только безупречность. Кроме того, нож — враг тела, ведь он создан для убийства, для пронзания живой плоти. Твое тело не готово к общению с ножом: оно боится.

— Ты хочешь сказать, что есть целая философия, что-то вроде японского кэндо?

— Что-то вроде. Я называю это Искусством. Метание — небольшая деталь, фрагмент. По сути, оно необязательно. Есть другие вещи — поважнее.

— Зачем ты решил учить меня?

— Ты знаешь.

— Хорошо. А чему ты будешь меня учить?

— И это ты знаешь.

— Изволите изъясняться загадками.

— Брось. По-настоящему хороший вопрос — это тот, на который ты уже знаешь ответ. Остальные вопросы — праздное любопытство.

— И что же я знаю?

— Многое. Почти все. Но не в голове, конечно. В клетках.

— Это что-то близкое Шри Ауробиндо?

— Да нет, при чем тут твой Ауробиндо. Это правда, это то, что есть. Сознание — самое молодое дитя эволюции, беспокойное и глупое. Подсознание — древнее, однако напичкано всякой человеческой чепухой. Тело — еще древнее, а прародитель всему — клетка. Однако, трепаться об этом абсолютно бессмысленно.