Илья Артемьев - Уддияна, или Путь искусства

С верхушки ее позвоночника сквозь разверстую шейку матки обрушился водопад огня.

Тара закричала нечеловеческим, звериным голосом и впилась когтями в мою шею, пронзив кожу. Огонь прошел сквозь меня и вылетал, как из сопла, через небольшое отверстие в пояснице. Тара, теряя сознание, скользнула рукой по спине и закрыла сопло ладонью. Поток бросился в голову; я начал задыхаться и, не удержавшись, кончил сам. Тара счастливо умехалась.

— Теперь ты понял, что значит оргазм женщины, — устало произнесла она, утирая пот со лба. — Ты оставил открытой точку мин-мэнь, и часть энергии улетучилась.

Согласись, твой оргазм был совершенно лишним.

Я покачал головой.

— У большинства мужчин мин-мэнь всегда открыта, — посетовала она. — Поэтому они расходуют массу своей энергии и теряют всю энергию женщины. Кстати, у женщин эта точка большей частью закрыта, как бы запечатана, потому женщины после оргазма цветут, а мужчины — вянут.

— Что это за точка? — заинтересовавшись, спросил я.

— В переводе с китайского — «врата жизненности». Она управляет сексуальной энергией и «изначальным соком» — юань-ци.

— Ты знакома с даосскими методами?

— Свами многому научил меня, но речь не об этом. Когда сливаются сперматозоид и яйцеклетка, родители вкладывают туда изначальную энергию, которая поддерживает в человеке жизнь. Когда истощается юань-ци, человек умирает. Но у женщин мин-мэнь закрыта, поэтому они живут дольше.

— Неужели мужской оргазм необязателен?

— Оргазм — громадная сила, но им надо уметь пользоваться. Ты пока не умеешь, и должен довольствоваться моим оргазмом. — Тара легла рядом и поцеловала меня в шею. Я рассматривал ее смуглое тело, каждая клетка которого была полна вожделением и силой. Изогнувшись, я дотянулся губами до ее поясницы и в том месте, где должна находиться мин-мэнь, потрогал кончиком языка.

— Ай! — засмеялась Тара, — что ты делаешь? Щекотно.

Она не была богиней — она была женщиной. Моей женщиной.

Наконец, случилось то, чего я ждал и боялся больше всего. Жена узнала о Таре, да еще как узнала! Мы столкнулись прямо на улице — я, Тара и она. Жена, умничка, сделала вид, что не заметила нас, но дома предстоял тот еще разговор.

— Кто она? — спросила жена, и я рассказал ей все.

Мы всегда были откровенны: она знала о Халиде, о «Доме Чая» и даже немного о Таре; я уверен, что она знала и о нашей связи, но не стала навязывать мне свои подозрения. Теперь… Нет, она не устраивала мне сцен, только сказала: «Решай свою жизнь сам», — и вышла из комнаты. Я любил ее, черт побери, я любил ее, но и Тара мне была безумно дорога! Неужели можно любить двух женщин одновременно?

Это не укладывалось в голове, но такова была реальность. Моя реальность. Я взял зубную щетку и отправился ночевать к другу.

На следующий день я все выложил Таре. Она была спокойна и сосредоточена.

— Не стану давать тебе советы, — кратко заявила «наставница». — Ты должен поговорить со Свами.

Это предложение совершенно расстроило меня. Тара отказывалась что-то решать и отправляла меня к своему гуру-любовнику! Такого коварства я не ожидал. Тара положила мне руки на плечи и ясно поглядела в глаза. Это был взгляд воина — взгляд, хорошо знакомый мне по нашему давешнему поединку.

— Ты должен поговорить со Свами, — по слогам произнесла она. — И выбрать то решение, которое сочтешь достойным.

Ноги словно налились чугуном. Я понял, что иного выхода нет.

Рам огорошил меня.

— Можешь ничего не рассказывать — я и так все знаю. Не взыщи.

— Неужели Тара все рассказала Вам?! — в гневе выкрикнул я.

— Ну что ты. Она не рассказывает мне ничего — ведьма, а не дочка.

— Никакая она Вам не дочка!

— Тебя наверняка удивит, — мягко произнес Рам, — что и тебя я считаю своим сыном. Не буду объяснять, почему. Присядь, не гоношись. Вся беда оттого, что ты не умеешь принимать решения, не умеешь отвечать за свои поступки. Ничего, это болезнь излечимая.

Я понемногу размяк. Свами говорил тихо, беззлобно. Я внимательно смотрел на него. С тех пор, как я видел в его исполнении «лягушку», Рам постарел и ссутулился, хотя прошло совсем немного времени. Он оставил шутовские замашки и производил впечатление пожилого усталого человека. Только глаза искрились теплом и добротой, как тогда.

— За двумя зайцами погонишься — получишь по морде от обоих, — важно изрек он, и я засмеялся. Рам надул щеки и манерно квакнул, как жаба-гомосексуалист на первом свидании. Я так и покатился со стула.