Аркадий Стругацкий - Христо-люди

До этого я видел ее всего несколько раз, так как она жила в пятнадцати милях от нас в сторону Кентака. Она мне нравилась. Она была на три года моложе моей матери, внешне они были похожи, но у тети Гэррист каждая черта лица была смягчена, и поэтому, в целом, они выглядели по-разному. Я часто думал, глядя на нее, что такой могла бы быть моя мать. С ней было также легче разговаривать. У нее не было угнетающей манеры слушать лишь для того, чтобы потом задеть.

Я осторожно подошел к окну и посмотрел, как она привязывает лошадь, достает из повозки белый сверток и несет его в дом. Она никого не встретила, так как через несколько секунд у двери послышались шаги, и щелкнула задвижка.

- Гэррист! - Раздался удивленный голос моей матери, звучавший неодобрительно. Так быстро! Неужели ты привезла с собой грудного ребенка?

- Да, я знаю, - ответила тетя Гэррист, уловившая осуждение в словах матери, - но я это сделала ради Вилли. Я слышала, что твой ребенок родился преждевременно, поэтому… О, так вот же она! Она восхитительна! Это прекрасный ребенок, - она замолчала. Потом вдруг прибавила: - у меня тоже прекрасная девочка. Не правда ли, она красива?

Этот разговор нисколько не заинтересовал меня. Я не думал, что один ребенок может существенно отличаться от другого…

Моя мать сказала:

- Я рада, дорогая. Генри, наверное, ее смотрел?

- Конечно, - ответила тетя Гэррист, но в ее голосе была какая-то неуверенность. И даже я заметил это. Она торопливо прибавила: - она родилась неделю назад. Я не знала, что делать, но когда я услышала, что у тебя ребенок родился преждевременно, и что это тоже девочка, я возблагодарила бога за то, что он отозвался на мои молитвы, - она опять помолчала и осторожно спросила: - вы получили на нее удостоверение?

- Конечно, - голос моей матери был резок и холоден. Я хорошо знал этот тон, и он не обещал ничего хорошего. Когда она заговорила вновь, в ее голосе было беспокойство.

- Гэррист, - резко сказала она, - ты хочешь сказать, что не получила удостоверения?

Тетя не отвечала, но мне показалось, что я уловил звук подавленного рыдания. Моя мать холодно и властно сказала:

- Гэррист! Дай мне взглянуть на ребенка.

В течение нескольких секунд ничего не было слышно, только всхлипывания моей тети. Потом она неуверенно сказала:

- Это совсем небольшая… Почти что ничего.

- Почти что ничего! - Выпалила моя мать. - У тебя хватило наглости принести свое чудовище ко мне в дом и говорить, что это почти ничего!

- Чудовище! - Голос тети Гэррист прозвучал так, как будто ее ударили. - О! О! О! - Она заплакала.

Через некоторое время мать сказала:

- Не удивительно, что ты не осмелилась звать инспектора.

Тетя Гэррист продолжала плакать. Моя мать подождала, когда стихнут рыдания, потом сказала:

- Я хотела бы знать, Гэррист, зачем ты пришла? Зачем ты принесла его?

Тетя Гэррист всхлипывала. Когда она заговорила, голос ее звучал тускло и слабо:

- Когда она родилась… Когда я увидела ее, я хотела убить себя. Я знаю, ее никогда не одобрят, хотя это совсем незначительный дефект. Но я не умерла. Я подумала, может быть, я как-нибудь спасу ее. Она красивая девочка, за исключением этого. Не правда ли?

Моя мать ничего не сказала. Тетя Гэррист продолжала:

- Я не знала, как, но я надеялась. Я хотела подержать ее недолго, пока ее не заберут у меня. Ведь на объявление дается месяц. Я решила, что хоть этот месяц она побудет у меня.

- А Генри? Что сказал он?

- Он… Он сказал, что мы должны объявить в конце концов. Но я не разрешила ему, я не смогла. Я не смогла. Боже, не в третий раз! Это ведь в третий раз! Я держала ее и молилась, молилась и надеялась. А когда я услышала, что у тебя преждевременно родилась дочь, я подумала, может быть, это бог отвечает на мои молитвы.

- Но Гэррист, - холодно сказала моя мать, - я не понимаю, что ты имеешь в виду.

- Я подумала, - продолжала безжизненно, заставляя себя говорить, тетя Гэррист, - я подумала, что если оставлю у вас свою девочку и возьму вашу…

Моя мать задохнулась от изумления. Она, очевидно, лишилась речи.

- Всего на один или два дня, только бы получить удостоверение, - упрямо продолжала тетя Гэррист. - Ты моя сестра и единственный человек в мире, который может мне помочь сохранить моего ребенка и мою семью.

Она вновь начала плакать. Последовала долгая пауза, потом раздался голос моей матери.

- За свою жизнь я не слышала ничего более отвратительного. Прийти ко мне с таким аморальным предложением… Ты, наверное, сошла с ума, Генриетта? Подумать только, что я могу… - Она замолчала при звуке тяжелых шагов отца.