– Грэг, – окликнул меня Болл. – Ты, кажется, решил переделать вопрос?
– Вопросов не будет. Наоборот, я собираюсь кое-что посоветовать кракену.
– Вот как! – изумился Болл. – Сыщики-гангстеры нам никогда не простят, если мы не выпотрошим до конца говорящего спрута.
– Он уже так выпотрошен, что мне его становится жалко. Я хочу его успокоить. Или убить… Смотря, как он отреагирует на мой совет.
– Грэг, я должен подробно записывать все, что сейчас происходит. Это очень любопытная вещь для науки.
Я прилепил последнюю букву и вытер пальцы.
– Пиши, Свен. Диктую. «Не обманывай себя: теперешнее состояние необратимо».
Динамики выдали несколько знаков и смолкли.
– Ну, что там, Свен?
Молчание.
Я обернулся. Болл снимал с настольной лампы затемнение. Наконец, ответил:
– Ничего. «Я ушла» – и больше ничего.
– Как ушла?
– А вот так и ушла. Пора бы знать, что женщины не любят опрометчивых советов.
– «Бездна-Д-1010», вызываю на связь. Я – «Волна», я – «Волна», вызываю на связь. Прием…
Я подошел к микрофону. Взял. В руках – неприятная дрожь.
– Я – «Бездна», я – «Бездна»… «Бездна-Д-1010» слушает «Волну». Прием…
– Доброе утро, ребята! – бодро приветствовал нас голос Дуговского.
Я с тоской посмотрел на залепленный буквами акварин и дернул рубильник внешнего освещения. На фоне вспыхнувшего жемчужного зарева черные буквы казались траурной вороньей стаей.
– Доброе утро, шеф. Что нового? Прием.
– Четыре года назад «Ладога» совершала спецрейс из Ленинграда в Мельбурн, имея на борту контейнер для транспортировки биоаналоговой системы «Сенсолинг-4». Кроме сопровождавшей контейнер группы научных работников, на эйратере находился руководитель отдела высшего моделирования Александр Кером…
У меня зарябило в глазах, ноги подо мной ослабели, и я вынужден был сесть в кресло. Больше я не слушал Дуговского. Я вспомнил…
…На песчаной дорожке колыхалась теневая сеть тополиной листвы. Парк наполнен мириадами летающих пушинок. Без устали кружатся, кружатся, сбиваясь в рои и сугробы, срываются с места вдогонку за легким капризным хозяином-ветром, несутся куда-то, не зная зачем.
Я снимаю пушинку у Лотты с волос и сдуваю в общий хоровод.
– О чем ты думаешь, Лотта?
Помедлив, отвечает:
– О тебе, о себе… О нас с тобой. И еще немножко об отце.
Вздохнула… Она всегда почему-то вздыхает, когда говорит об отце.
– Ты сегодня поссорилась с ним?
Молчит. Значит, поссорилась.
– В институте?
Кивнула. Значит, расскажет.
– Понимаешь, Игорь, у него опять неудача. Как только биоаналог – так неудача…
– Если дело касается биоаналогов…
– Нет, нет, погоди! Я и без тебя знаю, что бионетика топчется в этих вопросах на месте. Но отец предполагает, что только он и Алан Чэйз из Мельбурна близки к решению этой проблемы. Сегодня он предложил мне стать прототипом своей пятой системы.
– Но ты, я вижу, не согласна, – рассеянно заметил я.
Меня удивительно мало волновали проблемы бионетики даже мирового значения. Особенно сегодня, когда пушинки тихо садились на волосы Лотты.
– Да, я отказалась. Они так страшно молчат…
– Кто?
– Биоаналоги. После наложения матрицы прототипа они почему-то замыкаются в себе и отказываются выполнять задания экспериментаторов. Может быть, оттого, что они начинают чувствовать себя живыми? Отец говорит, что это неправда, что искусственный мозг остается просто машиной, но я уже не верю ему… Мне кажется, что сенсолинги – так называет их отец – это совершенное подобие живого мозга. Три года назад с меня сняли матрицу для сенсолинга номер четыре… Сегодня я хотела взглянуть на него, однако отец решительно воспротивился. И я не знаю, чем объяснить…
Я посмеялся над страхами Лотты и закрыл ей рот поцелуем…
– Прием, прием… – выкрикивал Дуговский. – «Бездна», почему не отвечаете? «Бездна»… – Прием…
– Конец передачи! – крикнул я и ударил по клавишам.
Подбежал к акварину и с силой смахнул пропитанные глицерином буквы. Едва взглянул поверх пустынного дна, бросился к пульту.
Это было последнее, что я отчетливо помнил на станции…
Микрофон раскачивался перед лицом, как воротник огромной кобры. Быть может, это не он раскачивался – я сам. Раскачивался и кричал. Дрожал от крика, безумствуя горлом:
– Лотта-а-а, верни-и-сь!!! Лотта!!! Лотта-а-а!..
И все нашаривал пальцами регулятор громкости.
– Лотта-а! Лотта-а-а!!! Верни-и-сь!!!
Кажется, плакал.
Читать дальше