Исай Лукодьянов - Плеск звездных морей. Очень далекий Тартесс

— Четыре птицы, ваше величество: гусь, курица, лебедь и фазан. Если разрешите… — Дун Абрахам засуетился, велел слуге взрезать второй сосуд.

— Погодите. — На лице короля было особое выражение, появлявшееся всякий раз, когда в голову его величества приходили мысли, за которые он и повелел называть себя Многомудрым. — Вот что, — сказал он после раздумья. Этот ящик будет храниться у меня шесть месяцев. Или нет — достаточно одного. И посмотрим, что из этого получится. Дун Маноэль, отнесите в мою спальню.

Он с некоторым сожалением проводил взглядом сосуд, уносимый камерарием.

— Ваше величество, — сказал дун Абрахам, — я убежден, что шесть месяцев — не предел. Мясо, приготовленное по новому способу, может храниться таким образом гораздо дольше…

Королевское чело продолжало сохранять особое выражение, и министр двора сделал дуну Абрахаму знак замолчать.

— Если это так, — сказал король, — то нет нужды… э… в больших количествах перца.

— Совершенно верно, ваше величество.

— И, значит, незачем отправлять экспедицию к этим, как их там… к Островам пряностей. Слишком накладно для казны. Слишком накладно. — Король вдруг подозрительно взглянул на дуна Абрахама. — Почему мне докладывают, что ваш сын стакнулся с Ламаррой?

— Его оклеветали, ваше величество! Клянусь святым Пакомио, моему сыну и в голову не могло прийти…У него в голове только Острова пряностей… Неслыханный оговор, ваше величество!

— Ну, во всяком случае он останется здесь, у нас на глазах. Итак, сеньоры, все слышали? Я отменяю экспедицию за ненадобностью. Способ хранения мяса, придуманный… э… графом до Заборра, объявляю государственной тайной. Что касается портуланов… э… конфискованных у вашего сына, то можете получить их обратно у первого министра. Впрочем, теперь они никому не нужны. Где первый министр? Ах да, я обещал ему приехать на бал.

Король съел еще несколько кусков мяса и поднялся.

— Чеснока надо класть побольше, — сказал он. — Как можно больше, соблюдая, однако, меру. Ну, вы знаете. Что с вами, граф?

— Ничего, ваше величество… — Дун Абрахам смахнул кружевным манжетом слезу. — Я буду класть побольше чеснока.

— Прекрасно. Вы едете со мной, граф.

Быстрым полувоенным шагом король вошел в зал, сопровождаемый инфантами, министром двора и дуном Абрахамом.

Фидальго низко кланялись, и король милостиво кивал им в ответ. Дамы приседали, и король благосклонно им улыбался. Он был в хорошем настроении.

Герцог Серредина—Буда кинулся навстречу.

— Ваш новый кафтан хорош, — сказал ему король, — но несколько коротковат. — На полном лице его величества вдруг отразилось недоумение. — Сеньоры, кто лежит там на полу?

— Ах, ваше величество, — сказал герцог, — случилось ужасное злодеяние. — Он драматически простер руку: — Ваш верный подданный маркиз до Барракудо злодейски убит сыном государственного пре…

Герцог осекся. Не веря своим глазам, уставился он на дуна Абрахама, который выглядывал из–за плеча короля. У герцога отвисла челюсть.

— Ну? — сердито сказал король. — Кто же убил маркиза?

Хайме стоял у балюстрады, прижав руки к груди. Его мутило после дуэли, неприятно колотилась жилка у виска… Услыхав вопрос короля, он вздернул голову. Увидел за королевским плечом белое лицо отца, ужас в его глазах…

— Я, ваше величество, — тихо сказал Хайме.

— Вы? — Король нахмурился. — Прискорбно. Что произошло между вами?

Хайме молчал. Почему–то в эту минуту он вспомнил тоскливый взгляд Басилио, отцова работника, — взгляд, устремленный в дальнюю даль, в безвестность… в недостижимость…

— Ваше величество… — Вперед выступил пожилой фидальго, откашлялся в кулак, надувая щеки. — Я видел все с самого начала. Дуэль была по всем правилам. Они дрались честно, по–рыцарски.

И он, покашливая, рассказал подробности.

— Благодарю, дун Сесар. — Король почесал лоб.

Положение было затруднительное. Он не поощрял дуэли, даже наказывал за них, но все равно, вспыльчивые и чванливые фидальго частенько дрались, ничего с этим нельзя было поделать.

Белладолинда тихонько всхлипывала. Вдруг она заметила кровь, проступившую меж пальцев Хайме, прижатых к груди.

— Он ранен! — воскликнула она и подбежала к Хайме.

— Ерунда, царапина, — пробормотал тот.

— Прискорбно, виконт до Заборра, — сказал король. — Весьма прискорбно. Вы заставляете волноваться прекрасную донселлу и вашего будущего тестя — посмотрите на дуна Альвареша, на нем лица нет. И ваш почтенный отец, который проявляет столько рвения на королевской службе…Я недоволен вами. Граф, увезите его домой и прикажите сделать примочку из этого… Ну да, колотые раны излечиваются колючим, значит, лучше всего — отвар шиповника. Объявляю вам, виконт, месяц домашнего ареста. Видеться с вами разрешаю только вашей невесте.