Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

— Ты это серьезно?

— Да.

— Может, и правда, — проговорил Мюллер задумчиво. — Ты, хитрая старая дрянь, предлагаешь мне обменную торговлю! Твою жизнь за мое сотрудничество! Но ведь это никакой не обмен. Я не люблю убивать. И не буду удовлетворен, если убью тебя. Проклятие и так будет висеть надо мной.

— Я оставляю свое предложение в силе.

— А я отвергаю его. Если я убью тебя, то не потому, что заключил с тобой договор. Еще более вероятно, что я сам себя убью. Знаешь, я ведь в глубине души порядочный человек. Конечно, несколько неуравновешенный, но порядочный. И уж скорее выстрелю из этого пистолета в себя, чем в тебя. Ведь это я страдаю. И могу покончить со страданиями.

— Ты мог бы это сделать в течение всех девяти лет. В любую минуту. Но ты жив. И ты использовал всю свою ловкость и хитрость, чтобы выжить в этой бойне.

— Да, но это было нечто иное! Какой-то абстрактный вызов: человек против лабиринта. Проба сил, хитрости. Ловкости. А теперь, если я убью себя, я перечеркну твои планы. Оставлю человечество с носом. Ведь я необходим, как ты говоришь? Какой же способ лучше заплатить человечеству я найду?

— Мы очень сожалеем, что ты страдаешь, — сказал Бордмен.

— Без сомнения, вы горько плакали надо мной. Но вы не сделали больше ничего. Вы дали мне тихонечко уйти, изболевшемуся, испорченному, нечистому, а теперь я могу освободиться. Это действительно не убийство, а только месть.

Мюллер улыбнулся. Он отрегулировал пистолет на самый тонкий луч и приставил ствол к груди. Осталось только нажать на спуск. Он окинул взглядом их лица. Четверо солдат вовсе не были растроганы. Раулинс все еще пребывал в состоянии шока, только Бордмен был явно напуган и обеспокоен.

— Я мог бы сперва убить тебя, Чарльз. Чтобы дать урок нашему молодому другу… Наказать за подлость смертью. Но это бы все испортило. Ты будешь жить, Чарлз. Ты вернешься на Землю и признаешь, что этот необходимый человек смог ускользнуть из твоих рук. Что за темное пятно на твоей карьере! Полный крах твоей самой важной миссии. Такова моя воля. Я упаду здесь мертвый, а ты обретешь то, что от меня останется, — и он положил палец на курок. — Раз. Два.

— Нет! — закричал Бордмен. — Ради бога…

— Ради человечества, — закончил Мюллер. Он рассмеялся и не выстрелил. Пальцы его обмякли. Он небрежно бросил пистолет в сторону Бордмена. Тот упал почти у самых ног старика.

— Колыбель! — закричал Бордмен. — Скорее!

— Не беспокойся, я пойду сам, — сказал Мюллер.

Раулинсу нужно было какое-то время, чтобы это понять. Сперва они должны были выбраться из лабиринта, а это оказалось весьма трудно. Даже для Мюллера, их проводника, это было тяжелым заданием. Как они и предполагали, ловушки при выходе из лабиринта действовали иначе, чем при входе. Раулинс все еще опасался, что Мюллер ни с того ни с сего попытается броситься в какую-нибудь убийственную ловушку. Но Мюллер, по-видимому, хотел выйти из лабиринта целым и невредимым не в меньшей степени, чем все остальные. Бордмен, что самое удивительное, это знал. Хотя он и не спускал с Мюллера глаз, но предоставил ему полную свободу.

Раулинс, чувствуя, что он в немилости, держался поодаль от остальной компании, почти не разговаривающей во время выхода из лабиринта. Он был уверен, что его дипломатическая карьера уже окончена. Он рисковал человеческими жизнями и успехом операции и все же думал, что поступил правильно. Приходит минута, когда человек должен открыто воспротивиться тому, что считает неправильным.

Над этим моральным удовлетворением, однако, преобладало ощущение, что его поступок был наивным, романтичным и глупым. Раулинс не смел смотреть Бордмену в глаза и не раз задумывался, не лучше ли умереть в какой-нибудь из этих ловушек во внешних зонах, но и это казалось ему наивным, романтичным и глупым. Он смотрел, как Мюллер, высокий, гордый и спокойный, размашистыми шагами идет вперед, и ломал себе голову над тем, почему Мюллер отдал пистолет.

Бордмен, наконец, осчастливил его, когда они разбили лагерь на одной из наиболее безопасных площадей во внешней зоне G.

— Взгляни на меня, — сказал Бордмен. — Что с тобой? Ты не можешь смотреть мне в глаза?

— Не играй со мной, Чарльз. Давай уж покончим с этим сразу.

— Что я должен делать?

— Ну… выругай меня. Вынеси приговор.

— Все в порядке, Нед. Ты помог мне достичь цели. Почему же я должен на тебя сердиться?

— Но пистолет… я дал ему пистолет…

— Ты забываешь, что цель оправдывает средства. Он возвращается с нами добровольно. И сделает все, что мы захотим. Это главное.