Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

— Эвристику, — поправил Мюллер.

— Ты уверен? Я готов спорить, что…

— Ошибаешься. Ты говоришь с экспертом. Геоминистика — это дисциплина, занимающаяся интерпретацией священного писания. Твой отец знал это отлично. Собственно, моя миссия к гидрянам и была экспериментом по прикладной геоминистике. Но, увы, неудачным.

— Эвристика, геоминистика, — Раулинс фыркнул. — Но во всяком случае, я рад, что помог тебе хотя в чем-то и чем-то. Но на будущее я хотел бы обойтись без этой эвристики.

— Я думаю. — Мюллер почувствовал удивительный прилив добрых чувств. — Ты пьешь, Нед?

— Спиртное?

— Ну да, я это имел в виду.

— Умеренно.

— Здесь есть один напиток… Его делают какие-то гномы во внутренностях планеты, — он достал искусно сделанную плоскую бутылку и налил в кубки по глотку. — Я добываю это в зоне С. Там напиток бьет прямо из фонтана. Наверное, ему надо прилепить этикетку: «Пей меня!» — он подал один кубок Раулинсу.

Раулинс осторожно попробовал.

— Крепкий!

— Примерно, шестьдесят процентов алкоголя. Даже понятия не имею, что в нем еще есть, как его приготавливают и для чего. Мне он просто кажется вкусным. Одновременно и сладкий, и выдержанный. Конечно, не очень сильно пьянящий. Думаю, это еще одна ловушка: достаточно выпить один стакан, чтобы окосеть, а остальное довершит лабиринт, — он поднял кубок. — Твое здоровье!

— На здоровье!

Они оба улыбнулись этому архаичному тосту и выпили.

«Осторожно, Дик, — напомнил себе Мюллер. — Ты уже начинаешь брататься с этим парнем. Не забывай, где ты и почему».

— Могу я взять немного этого напитка в лагерь? — спросил Раулинс.

— Пожалуйста. Но для кого?

— Для того, кто может его по достоинстову оценить. Он у нас дегустатор. Путешествует с запасом различных напитков. У него их, наверное, сто сортов. И, как мне кажется, со ста различных миров. Я даже не смог бы запомнить все названия.

— А есть там что-нибудь с Мардука? С планет Денеба? С Ригеля?

— Точно не знаю. Это значит: «Люблю пить, но не знаю названий».

— А может, твой док захочет выменять какой-нибудь напи… — Мюллер оборвал сам себя. — Нет, нет. Забудь о том, что я сказал. Не хочу я никакой торговли.

— Ты мог бы и сейчас пойти со мной в лагерь. Он бы с удовольствием угостил тебя всем, что у него есть в баре.

— Очень уж ты хитрый, Нед, — Мюллер уже уныло смотрел в свой кубок. — Я не дам себя охмурить. Не хочу иметь ничего общего с этими людьми. Мне жаль, что ты так уверен в этом.

— А мне жаль, что ты так уперся.

— Выпьешь еще?

— Нет. Мне пора идти. Я ведь шел сюда не на целый день и мне, наверное, зададут в лагере, что я не выполнил дневного задания.

— Но ведь ты просидел большую часть времени в этой клетке. Тебе не может попасть за это.

— Могло бы. Мне и так немного попало за вчерашний день. Наверное, им не нравится, что я прихожу к тебе.

Мюллер внезапно почувствовал, что сердце у него сжалось. Раулинс продолжал:

— Я потерял весь сегодняшний день, поэтому не удивлюсь, если они мне и вовсе запретят приходить сюда. Итак уже держали зуб на меня, и раз уж знают, что ты не горишь желанием сотрудничать с ними, то уже точно считают мои визиты сюда пустой тратой времени.

Допив кубок до дна, он встал, кряхтя, и посмотрел на свои голые ноги. Какая-то распыленная из диагностата субстанция покрыла ранки пленкой телесного цвета, так, что ран было совсем не видно. Он с трудом натянул свои разодранные ботинки.

— Мостовая здесь очень гладкая, — сказал Мюллер.

— Так ты дашь мне немного этого напитка для моего друга?

Без слов Мюллер вручил Раулинсу флягу, заполненную наполовину. Нед пристегнул ее к поясу.

— Это был очень занимательный день. Надеюсь, мы сможем встретиться снова.

Когда Раулинс, хромая, шел в зону Е, Бордмен спросил:

— Как твои ноги?

— Измучился. Но ранки быстро заживают. Ничего страшного.

— Ты смотри, чтобы у тебя не упала эта бутылка.

— Не бойся, Чарльз. Я хорошо ее прикрепил. Мне не хотелось бы лишить тебя такого удовольствия.

— Послушай, Нед. Мы действительно посылали за тобой много роботов. Мы все время наблюдали твою мучительную борьбу со зверями. Но мы ничего не могли сделать. Каждого робота Мюллер останавливал и уничтожал.

— Все в порядке, — сказал Раулинс.

— Но он действительно неуравновешен. Не захотел впустить ни одного робота в центральную зону.

— Все хорошо, Чарльз. Ведь я жив.

Бордмен, однако, продолжал говорить о том же.

— Я даже подумал, что если бы мы не посылали роботов, то это бы было значительно лучше, Нед. Потому что они слишком долго занимали внимание Мюллера. А ведь за это время он мог вернуться и выпустить тебя. Или, по крайней мере, перебить этих зверей. Он…