Джек Макдевитт - Послание Геркулеса

- Но ведь, - возразил Барнегат, - сходство, о котором говорится в учении, духовно, а не телесно. Бог не обладает подобием какому-либо физическому созданию.

- Разумеется. Но даже при этом многие могут найтись среди мирян, чья вера подвергнется суровому испытанию при мысли о спасении, общем, скажем, с переростками-насекомыми. - Кардинал осмотрел своих приближенных, коротко остановив взгляд на каждом. - Что мы скажем, если их передача покажет нам, что они, по нашим меркам, по меркам Нового Завета, - полностью безбожны и аморальны?

- В этом я не вижу проблемы, - ответил Барнегат. - Род человеческий отпал от благодати. И нет причины, чтобы другая его версия, если можно ее так назвать, не поступила аналогично. Просто еще одно падшее создание.

- То есть, - улыбнулся Дюпре, - у Бога полоса неудач. Кардинал вздохнул.

- Какова же должна быть наша позиция при встрече с существами, обладающими состраданием и очевидной мудростью, которые после миллиона лет изучения проблемы решили, что Бога нет? С созданиями, которые отказались верить в Него намного раньше, чем Иисус сошел на Землю? Даже до Авраама?

Дюпре задумчиво произнес:

- Джордж, я думаю, здесь говорит недостаток нашей собственной веры. Не может быть нам дано такого откровения, которое поставит под вопрос то, что мы знаем воистину. В конце концов, нас ведь никогда не волновало, что думают в Индии.

- Это звучит весьма и весьма резонно, - согласился Барнегат. - Если эти создания так не похожи на нас, как предполагает эта фигурка из палочек, то вряд ли кому-нибудь будет интересна их теология. Если они признают авторитет универсального божества - отлично. Проблемы нет. Если же не признают, то Фил наверняка прав. Их можно просто не брать в расчет.

- Давайте я изображу адвоката дьявола, - предложил Кокс, - и задам несколько вопросов, которые могут прийти людям в голову после размышлений на эту тему. Каждый ли разумный вид во Вселенной подвергается испытанию, как подвергался ему Адам?

- Не надо говорить всерьез об Адаме, - перебил Дюпре.

- Тогда род человеческий. В этом мы готовы согласиться? Все мы были испытаны и испытания не выдержали. В этом же и смысл воплощения Бога в Христе?

Кардинал кивнул, давая знак продолжать.

- Некоторые не выдержали испытания, - заключил Кокс, - но, предположительно, некоторые должны были выдержать.

- Может быть, они не подвергались ему? - предположил Барнегат.

Дюпре прикрыл глаза, обдумывая гипотезу.

- Это выглядит нечестно, - сказал он.

- Не по-американски, - уточнил Кокс.

- Хорошо, - подытожил Дюпре. - Кто-то выдержал испытание, кто-то не выдержал. Говори дальше.

- Ценой провала была смерть.

- Понимаю, к чему ты ведешь, - сказал кардинал. - У тех, кто выдержал испытание, сегодня должны быть бессмертные тела.

Дюпре закашлялся.

- Нам нужна логическая цепочка, не приводящая к бессмертному виду. Вряд ли кто-нибудь будет воспринимать такие утверждения всерьез. Ничто в природе бессмертным быть не может.

- Смерть, - продолжал настаивать Кокс, - есть расплата за грех. Либо среди звезд есть бессмертные, либо испытания не выдержал никто. И я предполагаю, если верно последнее, что испытание - фальшивое.

Наступило короткое молчание.

- Если, - заговорил Барнегат, - мы отринем подлинность испытания…

- То мы отринем и подлинность Искупителя, - договорил кардинал. - Джентльмены, вот такие вопросы меня й волнуют. А ведь они наверняка возникнут, когда будет разыгрываться это дело.

Дюпре был явно обеспокоен.

- Трудно это все прожевать, Джордж. Я думаю, лучший для нас образ действий - не говорить ничего, просто спускать на тормозах. Или ждать указаний из Ватикана. Пусть они разбираются. Если это станет вопросом, то будет и пастырское заявление.

- И ты думаешь, - спросил Кокс, - у них есть ответы получше наших?

- Не в этом дело, - возразил Дюпре.

- Именно в этом, - сказал кардинал. - Мы здесь не для того, чтобы перекладывать с себя ответственность. Нам нужен ответ, который охранит веру людей в этой епархии, тех людей, которые будут искать ответа. Если мы скажем не то, что надо, и не тогда, когда надо, можем оказаться по пояс в яме с крокодилами.

Даже в глубине покоев кардинала слышен был щелчок включившегося отопления. Дюпре рисовал фигурки в блокноте на краю стола. Сейчас он отложил ручку.

- Кто-нибудь помнит отца Балконского? - спросил он. - Кажется, нам грозит опасность повторить его пример.

- А кто такой отец Балконский? - спросил Барнегат. У Джесперсона весело сверкнули глаза.