Станислав Лем - Непобедимый (иллюстрации А.Андреева)

Голубые вспышки обозначили проход сквозь силовую защиту, и засыпанные толстым слоем мелкого песка машины одна за другой въехали внутрь кольцевого пространства. Едва спрыгнув на землю, Рохан бросился к одному из стоявших вблизи людей, в котором узнал Бланка, и засыпал его вопросами.

Но боцман толком ничего не знал. Рохан услыхал от него немного: перед тем как сгореть в плотных слоях атмосферы, четыре спутника передали одиннадцать тысяч снимков. По мере поступления снимки наносились на специально обработанные пластины в картографической каюте.

Чтобы не терять времени, Рохан вызвал к себе техникакартографа Эретта и, принимая душ, одновременно расспрашивал его обо всем, что произошло на корабле.

Эретт был одним из тех, кто искал на полученной фотокарте «Кондор». Зернышко стали в океане песка пытались обнаружить около тридцати человек одновременно. Кроме планетологов, были мобилизованы картографы, операторы радаров и все пилоты. Они непрерывно просматривали поступающий материал, записывая координаты каждого подозрительного пункта планеты. Но сообщение, переданное Рохану командиром, оказалось ошибкой. За корабль приняли очень высокий пик, который отбрасывал тень, удивительно похожую на правильную тень ракеты. Так что о судьбе «Кондора» по-прежнему ничего не было известно.

Рохан хотел доложить командиру о своем прибытии, но тот уже ушел отдыхать. В десять часов утра, когда Рохан стоя пил кофе в малой кают-компании радарных операторов, его разыскал Эретт.

— Что, нашли?! — крикнул Рохан при виде возбужденного лица картографа.

— Нет. Но нашли что-то большее. Вас срочно вызывает астрогатор…

Рохану казалось, что застекленный цилиндр лифта ползет невероятно медленно.

В полутемной каюте астрогатора было совершенно тихо, только стрекотали реле, а из подающего механизма выползали все новые, поблескивающие влажной поверхностью снимки, но никто не обращал на них внимания. Два техника выдвинули из стенной ниши что-то вроде эпидиаскопа и погасили еще горевшие светильники в тот момент, когда Рохан отворил двери. Тут же засеребрился опущенный сверху экран. В тишине, среди приглушенных вздохов Рохан протиснулся поближе к большому светлому полотнищу. Снимок был не блестящим и вдобавок черно-белым. Среди мелких, беспорядочно разбросанных кратеров обозначилось голое плато, обрывающееся с одной стороны такой ровной линией, словно скалу отсек гигантский нож. Это была береговая линия, остальную часть снимка заливала однородная чернь океана. В некотором отдалении от обрыва раскинулась мозаика не очень четких форм, в двух местах закрытая клочьями облаков и тенями от них. Не было никаких сомнений, что эта причудливая, с размытыми деталями формация не является геологическим образованием.

— «Город…» — возбужденно подумал Рохан, но не сказал этого вслух.

Все продолжали молчать, техник у эпидиаскопа напрасно пытался сделать изображение более резким.

— Были помехи приему? — прозвучал в тишине спокойный голос астрогатора.

— Нет, — ответил из темноты Балмин. — Прием был чистым, но это один из последних снимков третьего спутника. Через восемь минут после его передачи спутник перестал отвечать на наши сигналы. Возможно, снимок сделан через объективы, уже поврежденные повышающейся температурой.

— Высота камеры была не больше семидесяти километров, — послышался другой голос, принадлежавший, как показалось Рохану, одному из лучших планетологов, Мальте. — Я оценил бы ее даже в пятьдесят пять, шестьдесят километров… Прошу взглянуть…

Фигура Мальте заслонила часть экрана. Он приложил к изображению прозрачный пластмассовый шаблон с вырезанными в нем кружками и примерил его поочередно к нескольким кратерам на другой половине снимка.

— Они явно больше, чем на предыдущих снимках. Впрочем, — добавил Мальте, — это не имеет большого значения. Так или иначе…

Ученый не кончил, но все поняли, что он хотел сказать: в ближайшее время изучим эту область планеты и проверим точность фотографии. Некоторое время все всматривались в изображение на экране. Рохан уже не был так уверен, что это город или, вернее, его руины. О том, что геометрически правильное образование уже давно покинуто, свидетельствовали тонкие, как черточки, волнистые тени барханов, со всех сторон омывавших сложные конструкции (некоторые из них почти совсем утонули в песчаном разливе пустыни). Кроме того, руины разделяла на две неравные части расширяющаяся по мере продвижения в глубь континента черная зигзагообразная линия — трещина, она рассекала надвое некоторые из больших «зданий». Одно из них, явно упавшее, образовало что-то вроде моста, зацепившегося концом за противоположный берег расщелины.