Юрий Максимов - Зиккурат

– Прошу проследовать на мою платформу. Нужно лететь.

Пришлось подчиниться. Набу-наид пропустил меня вперед. Я ступил на металлическую плиту. Глава воинов поднялся следом и мы взлетели.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался я, стараясь сохранить спокойствие в голосе. Сдерживать волнение было все труднее.

– Я должен доставить тебя к Главному Контактеру. Переговоры будет продолжать он. Моя миссия оказалась безуспешной.

На этот раз мы летели недолго. На крыше одной из соседних пирамид я увидел фигурки нескольких сангнхитов, а также землян, почему-то выстроившихся в шеренгу. При виде сотоварищей у меня аж от сердца отлегло. Пусть теперь эту кашу расхлебывает Муса, как и полагается, и наплевать на всякие там переживания. Он меня в это втянул, он пусть и вытаскивает.

Но чем ближе становились фигурки землян, чем различимее делались застывшие лица, тем больше росло предчувствие, что здесь что-то не так…

К тому времени как Энмеркар выбрался из башни Мелуххе, Уту исчезло, все вокруг погрузилось в сумрак и наполнилось неясными, дрожащими тенями. Огни, зажженные на крышах седьмых ярусов, почти не давали света внизу, он рассеивался, теряясь в зарослях висячих садов. Становилось холодно. Дождь уже кончился, но повсюду царила сырость. Небесная пелена над головой начала редеть, проступили звезды. Редкие прохожие не обращали внимания на мальчика. Почти все они были ремесленники, встретилась пара рабов. Никто из них не имел права остановить его или сделать замечание.

Энмеркар торопливо шел и почти не смотрел по сторонам. Он часто возвращался на закате, но после захода Уту – всего один раз, отец тогда сильно рассердился. Но теперь, после жуткого известия, услышанного от Мелуххе, это казалось не столь важным. Страхи, ужасы, опасения, холод в груди, слабость в руках – все переплавилось в одну всепоглощающую печаль, тоскливое и ноющее чувство. Как ветер сквозь щели дома, оно проникало в душу, заражая той же опустошенностью, которая наступает, когда гаснет последняя свеча и опускается тьма, когда могильная плита закрывает родное лицо, или бушующее пламя вылизывает дом на глазах обитателей… Картины… Видения… Лица…

Спящий Магану. Восторженный Мелуххе. Заплаканная Нинли. Леденящий взгляд Главного Контактера. Недовольное лицо учителя. Вымученная улыбка отца. Гарза. Кто-то должен будет пойти в этот раз и черная тень его ухода ляжет на всех оставшихся…

Энмеркар вошел в украшенные изображениями львиноголового орла, змей и драконов врата и спустился в коридор этой части города, части вельмож. Здесь царило оживление: скорее полные, чем худые мужчины под руку чаще с другом, чем с подругой, прохаживались вдоль по коридору, шумно смеясь и громко разговаривая, церемонно раскланиваясь со встречными – они направлялись либо в гости, либо в места особых увеселений. Дальше по коридору таких мест было изрядно. Но Энмеркара это не интересовало.

Он остановился перед родной дверью дома – ее сложно спутать с другими; не так много в городе найдется входов с чистыми косяками, без статуэток и изображений. Почувствовав угрызения совести, Энмеркар покачал головой и решительно ступил сквозь дверь.

Отец был дома, но совсем не ругал его в этот раз за опоздание. В просторной и светлой трапезной рабы – молчаливые тени – поставили сосуды с вечерней пищей и бесшумно удалились. Вымыв по очереди руки, отец и сын сели за старый массивный стол, друг напротив друга. Черные резные спинки седалищ возвышались над ними. Энмеркар за все годы, что себя помнил, никак не мог привыкнуть к огромной длине древнего, невоздушного стола и размерам самой трапезной: казалось, все здесь с укором указывает, что за ужином должно присутствовать гораздо большее количество людей.

Но они с отцом после ухода матери жили вдвоем. Кроме молчаливого Нарам-суэна гости редко наведывались к ним, так что приходилось мириться и с укором, и с собственным чувством неуютности в огромном, залитом светом помещении за длинным столом дварской работы.

Отец ел молча, почти не глядя в сторону сына. Сначала Энмеркар подумал, что тот сердится, но приглядевшись, понял, что он думает о чем-то своем. Наконец отец поднял взгляд и спросил:

– Как Магану?

– Еще спит. Пришельцы отдали это ?

– Пока нет. Идут торги с самым главным из них. Он берет то, что нужно ему от нас. Завтра мы непременно получим то, что нужно нам от них. Может, это успеет помочь твоему другу.