Юрий Максимов: Зиккурат

– Как смеешь ты врываться сюда, Ишме-асаг? – крикнул царь.

Уста главы контактеров изогнулись в безжизненной усмешке, а из них раздался голос врага:

– Здесь нет Ишме-асага, а для меня ты – никто. – Вошедший неторопливо оглядел застигнутых врасплох заговорщиков. – Жалкие смертные. Как же вы забавны. Это ведь не первая попытка мятежа. Так ничему и не учитесь. Только что все твои дальнелеты разрушены, царь, руками твоих же подданных. Вы проиграли, даже не начав игры. Ничтожества.

Пока враг говорил устами Ишме-асага, в проеме за его спиной показалась вторая фигура. В руках у нее торчал ствол, он вздрогнул, и в тот же миг глава контактеров умолк, превратившись в живую статую. Стрелок ступил в чертоги. Ибу, Со и Набу-наид, не сговариваясь, встали плечом к плечу, загораживая царя.

Вошедший низко поклонился и бросил к ногам заговорщиков парализатор. Стрелком оказался глава наблюдателей Кудур-мабук.

– Государь, еще не поздно воплотить задуманное, – сообщил он.

– Без дальнелетов? – Царь покачал головой. – Не один год уйдет, пока мы построим новый! А они и его сломают… Нам не переиграть их. Свободных слишком мало.

Набу-наид подобрал парализатор и направил его ствол на Кудур-мабука, держа в поле зрения и оцепеневшего Ишме-асага.

– Государь, есть другой путь, – молвил глава наблюдателей, все так же не поднимая взора. – Вас мало здесь, но на Дальнем Доме свободны почти все. Если захотят прилететь к нам они, враг будет бессилен помешать. Не обязательно лететь к ним, мы можем позвать их сюда.

– Но у них нет дальнелетов, – возразил глава воинов.

– Можно сообщить им в письме, как его построить. Люди с Дальнего Дома очень способны.

– А вдруг они не захотят лететь к нам? – Царь стал задумчив.

– Риск есть. Однако я уверен, их это заинтересует. Я много лет наблюдал за ними.

– Но как передать им послание? Ведь обычный способ для нас закрыт. – Царь кивнул на оцепеневшего главу контактеров, в чьих глазах пылала бессильная ярость.

– Есть возможность, – заговорил глава послов. – Через дваров. Я могу попросить Сарга.

– Стойте! – крикнул казначей. – Это ловушка! Он же контактер! Он может делать и говорить лишь то, что позволит живущий в нем враг! Нельзя ему верить!

Установилась тишина. Царь обвел всех взглядом и спросил:

– Что скажешь, Кудур-мабук?

Глава наблюдателей ответил не сразу, и голос его был полон волнения, когда он заговорил:

– Да, я порабощен. Но, клянусь, все, что я сказал, – это мои мысли. Как и вы, государь, я много лет шел к этому дню. Я с вами. Я готов отдать жизнь ради вашего дела! Не понимаю, почему мне сейчас позволяют говорить. Может быть, меня используют. Может быть, они уверены, что нам все равно не удастся отправить письмо…

– Как можно выиграть, если они видят все наши ходы? – воскликнул Со. – Государь, мы обречены!

– И все же мы попытаемся! – Царь откинул плащ и направился к выходу.

За ним последовали остальные. Набу-наид, поравнявшись с Кудур-мабуком, остановился, и они обнялись.

– Следи за мной, друг, – попросил глава наблюдателей. – Если я поведу себя как-то не так – стреляй.

Выйдя через разбитые врата в коридор, государь замер, и остальные поняли причину, когда догнали его.

С обеих сторон коридор был заполнен толпой, в которой плечом к плечу стояли знать и слуги. Глядя пустыми глазами, они синхронно двигали губами, произнося:

– Это последняя возможность для вас! Остановитесь сейчас и будете прощены. Остановитесь, иначе всех вас ждет суровая кара…

Когда капитан Муса сердится, он выглядит спокойным. И чем сильнее рассержен, тем спокойнее выглядит. Таким спокойным, как сейчас, я его, пожалуй, не видел за все время полета.

– Ты не участвуешь в контакте, – чеканная капитанская речь жгла, как раскаленный металл. – Когда прибудем на Аган, останешься в каюте. Ни одного сангнхита не увидишь. Я скорее руку себе отрублю, чем допущу это. А по возвращении на Землю твоя выходка не останется без последствий.

Сжав кулаки, Муса склонил голову и глухо добавил:

– Все, Софронов. Можешь идти.

Я молча повернулся и вышел в безжизненно-серый коридор. На душе было легко и пусто.

Конечно, капитана можно понять. Мужик-то он, в общем, не злой. Искренне хотел со мной поладить, как и с остальными. Но вот не сложилось. То письма его к жене и детям при последней трансляции не пройдут, то задвижка в душевой сломается, и всякий раз – я крайний. А теперь еще это… До сих пор не пойму, как оно вышло. Даже Зеберг не смог объяснить.