Игорь Зябнев - Жизнь так коротка

– В шахматах ты слабак по сравнению со мной, – взглянул я на Олега с чувством собственного превосходства. Недавно мы один раз сразились за шахматной доской. Этого мне вполне хватило, чтобы получить чёткое представление о силе игры друга.

Олег хотел что-то ответить, но в этот момент в дверь постучали.

– Войдите! – откликнулся я.

В купе вошли начальник вокзала и низенький лысый человечек в очках – бухгалтер.

– Погрузка закончена, – доложил Лосев. – Всё, что потребуется в дальнейшем, сможете получить вот по этому документу на любой станции.

Он протянул мне фирменный бланк с печатью вокзала и своей подписью.

– Во что мне обойдётся путешествие? – поинтересовался я.

Тут взял слово бухгалтер:

– Видите ли, ваша поездка внеплановая. Точный расход угля и всего прочего подсчитать просто невозможно, учитывая, что вы можете захотеть изменить маршрут…

– Сколько нужно, чтобы дорога в любом случае не осталась в убытке? – перебил я его.

Бухгалтер замялся. Потом, набравшись храбрости, сказал:

– Восемьдесят тысяч рублей. – И тут же уточнил: – Этой суммы должно хватить при любых обстоятельствах.

– Так уж и при любых? Ладно, выписывайте ордер на сто тысяч, – распорядился я, уступая ему кресло и доставая с полки сумку с деньгами.

– Олег Юрьевич! Будьте так добры, уберите из сумки лишние сто тысяч, – обратился я к другу. Тот минут пятнадцать отсчитывал золотые двадцатирублёвики, складывая их на столе аккуратными стопками по десять штук в каждой. Монеты были совсем новые. Их начали выпускать несколько лет назад. За прошедшие столетия доходы населения существенно выросли, а вот цены, даже в частном секторе, остались практически на прежнем уровне, поскольку жёстко контролировались государством.

Государственный банк оставался единственным банком в стране, и это всех устраивало, так как банкротство ему не грозило ни при каких обстоятельствах: он подчинялся Казначейству, этому, с позволения сказать, финансовому монстру, сосредоточившему в своих хранилищах колоссальные запасы драгоценных металлов.

Всё же медные монеты в четверть и полкопейки ушли в прошлое. Все остальные сохранились. Новые двадцатирублёвики были весьма массивны. На них изображался Верховный Правитель в полный рост на фрагменте набережной Темзы, причём на заднем плане отчётливо выступали орудийные башни средних размеров военного корабля.

Тем временем бухгалтер заполнил ордер и поставил печать. Потом он разрезал ножницами бланк на две части и одну протянул мне, а другую спрятал в папку. После чего принялся протирать носовым платком внезапно вспотевшие очки.

– Какая у вас зарплата, сударь? – полюбопытствовал я.

– Восемьдесят рублей в месяц, – смутившись, ответил он.

– Вижу, что вы хороший специалист, – сказал я, вручая ему по-прежнему тяжёлую сумку. – Здесь ровно сто тысяч, мой казначей никогда не ошибается.

– Он такой же человек, как и все прочие. Может, именно в этот раз ваш казначей ошибся, – возразил бухгалтер. – Извините, господин Верховный Правитель, но я обязан пересчитать деньги.

– Это ваше право, – с лёгкостью согласился я. – Пожалуйста, приступайте.

Бухгалтер аккуратно высыпал содержимое сумки на диван, ловко разровнял рукой кучу монет разного достоинства, в течение каких-нибудь десяти минут произвёл подсчёт и объявил:

– Всё сходится. Ещё раз прошу прощения.

Он снова собрал деньги в сумку, выпрямился и сказал:

– Счастливого пути, господин Верховный Правитель.

– Постойте! – окликнул я его. – Вот, возьмите за беспокойство, – и я протянул ему тысячу рублей, взятых со стола.

У бухгалтера округлились глаза.

– Что вы, господин Верховный Правитель, не надо!

– На память о нашей встрече, – сказал я и высыпал золото в его карман. – До свидания.

Он вышел, а я едва успел остановить начальника вокзала, который тоже собирался ретироваться:

– Господин Лосев! Вы даже не удосужились узнать, в каком направлении я хочу поехать!

– Виноват! Так куда же?

– На юг. Через Брайтон, Портсмут и Эксетер, а оттуда в Бристоль. Дальше видно будет.

– Как прикажете, господин Верховный Правитель. Счастливого пути!

– Вы свободны.

Олег закрыл за Лосевым дверь и расхохотался:

– До чего же вид больших денег меняет людей. То ли дело я. Смотри, сколько тут «Сергеев», а я ничего, нормально себя чувствую.

Он сел за стол и принялся любовно поглаживать монеты с моим изображением…