Владимир Малов: Форпост "Надежда" (сборник)

— Я был на открытии Колумбом Америки, на поле битвы при Ватерлоо, в верхнем палеолите, а также на рыцарском турнире в Эшби-ле-суази-пре-Клер, — нетерпеливо отозвался Журналист. — Ну, хорошо! А кто впервые использовал в фантастике идею Человека-Невидимки?

— Уэллс, — ответил Писатель без всякого выражения и посмотрел на шкаф с книгами.

— А Нашествие Марсиан? — спросил Журналист. — А смежные миры? Ну, какие еще фантастические ситуации используются писателями до сих пор?.. Вторжение Прошлого в Будущее или Будущего в Прошлое… Смотрите-ка, и в самом деле! Нет, спорить тут нельзя! Все, абсолютно все ситуации, применяемые фантастами до сих пор, и вами… — он запнулся, мгновение поколебался, но потом твердо проговорил: — Все ситуации, применяемые фантастами до сих пор, и вами, кстати, тоже, были придуманы еще Уэллсом!

Фантаст устало выпрямился.

— Значит, вы тоже заметили это? — спросил он тихо. — Да, вы полностью правы! С этим сталкивается каждый фантаст — с тем, что все до него уже придумал Уэллс. И "Новейший ускоритель". И "Пищу богов". И многое другое. И это просто поразительно. Даже просто несправедливо! — Фантаст начинал волноваться. — Ведь все самое интересное в фантастике, все это было придумано одним человеком. Он не оставил своим грядущим коллегам почти ничего!..

Писатель с досадой отодвинул в сторону рукопись своего романа, немного помолчал, а потом у него вдруг вырвалось совершенно неожиданно даже для него самого:

— И когда я встречался с Уэллсом — Бюро Демонстрации Истории устроило мне получасовую экскурсию, — я его спрашивал, легко ли он находил идеи? А он, вы только представьте, ответил…

Фантаст осекся и испуганно взглянул на собеседника. На лице Журналиста было написано недоумение: он не был уверен, правильно ли он понял смысл слов Писателя-фантаста. Когда наконец у него не осталось сомнений, он встал и резко сказал:

— Вы говорили с человеком из прошлого? Инструкция гласит, что на экскурсиях Бюро Демонстрации Истории можно лишь смотреть на объекты и субъекты. Любое общение с субъектом может привести к неожиданному повороту в ходе истории! Вы нарушили инструкцию!

Писатель виновато опустил глаза. Журналист возвышался над ним как обвинитель. В кабинете наступила долгая тишина. Потом Писатель виновато сказал:

— А что же мне оставалось делать?.. — Он помолчал еще немного. — Да любой фантаст, попав к Уэллсу, поступил бы на моем месте точно так же! Надо самому быть фантастом, да, самому биться над идеей, сюжетом, и самому чувствовать, что все уже, все уже… — Голос Писателя окреп. — Да что там! — Он взмахнул рукой, сделал усилие, сдерживая себя, и заговорил уже спокойнее: — Я проговорился вам, это верно. Теперь уже нет смысла молчать, и я расскажу все до конца. Но вы должны понять правильно: когда я отправлялся к Уэллсу, у меня и в мыслях не было нарушать инструкцию, я хотел лишь взглянуть…

Журналист покачал головой и вновь опустился в свое кресло.

— Итак, все по порядку, — звенящим голосом продолжил Писатель. — Бюро Демонстрации Истории доставило меня в Лондон, на улицу, где он жил, к подъезду его дома. Это был год, когда он закончил "Машину времени", книгу, ставшую знаменитой, одну из первых своих вещей. Я стоял и ждал: Герберт Уэллс должен был выйти на улицу, и Бюро точно рассчитало момент. И вот он появился… элегантный… с улыбкой, которая показалась мне насмешливой… Он не был похож на свои портреты, я думал, что он окажется совсем другим; и вот именно это обстоятельство вдруг словно бы подтолкнуло меня. В моей голове молнией пронеслась дикая, нелепая мысль, и, прежде чем я успел все обдумать, ноги сами поднесли меня вплотную к Уэллсу, и я с ним заговорил. А эта дикая, нелепая мысль была такой: если попросить его не писать фантастических романов, то все уже перечисленные нами ситуации будут изобретены другими писателями. Возможно, и на мою долю выпадет что-то значительное…

— Это черт знает что такое! — воскликнул Журналист. — Это совершенно неслыханно, вы ведь давали письменное обязательство ни при каких условиях…

— Да-да, я давал! — Фантаст вновь начинал волноваться. — Уэллс был гениальным человеком. Но он оказался и по-настоящему великодушным человеком, он вошел в положение своих грядущих коллег. Итак, я подошел к Уэллсу и взял его за рукав сюртука…

— Взяли его за рукав!.. — ужаснулся Журналист.

— …Я ему рассказал обо всем — о нашем времени, о себе. Представьте его первую реакцию!.. В общем, в конце концов я сказал: "Вы будете не только фантастом! Вы напишете много реалистических книг, которых вполне достаточно, чтобы сделать вас знаменитым!" Короче. — Взгляд Писателя сверкнул. — В разговоре со мной он так и сыпал совершенно невероятными идеями, делясь со мной будущими замыслами. Это был какой-то фейерверк, наваждение! Наверное, он мог бы написать еще сотню фантастических книг, помимо тех, которые мы знаем. Но я повторяю: Уэллс оказался по-настоящему великодушным человеком, он обещал не писать больше фантастику. Он решил остановиться на "Машине времени" — она уже вот-вот должна была выйти в свет, — и писать впредь только реалистические вещи. Ну ладно! Мы как друзья расстались с Уэллсом, я вернулся в свою эпоху… А вот теперь вы скажите! — Писатель грохнул кулаком по столу, и на столе подпрыгнула папка с его новым романом. — Скажите! Почему, когда я вернулся, в голове у меня было совершенно пусто! Уэллс выполнил обещание, никаких фантастических книг он больше не писал, и что же?.. Я мгновенно забыл и о Смежных мирах, и о Невидимке, и обо всем, что только можно придумать. Я ломал голову и ничего не мог вспомнить! Ничего!! А современная фантастика?! — Голос Писателя дрогнул. — Я кинулся к книгам и — не поверите! — ни Невидимки, ни Смежных миров, ничего! Вся фантастика представляла собой лишь бесконечные вариации на тему Машины Времени. А мои собственные книги исчезли. Шкаф был пуст! Там лежала только стопка чистой бумаги.