Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)

— Все эти места были турецкими, — рассказывала Стеша. — Дорога тоже турецкая. Военная. Ведет к перевалам и дальше-к морю. Через Черную речку-турецкий мост. Напротив поляна — видите? Называется Батарейка.

Со скалы виднелась часть территории заповедника, Черная речка, мост и напротив поляна.

— Там стояли русские батареи, держали под обстрелом мост и дорогу. Мой прадед воевал здесь. Не верите? — Стеша перехватила взгляд Ленга. — Спросите у матери… Дорога еще называлась царской. В каретах, со свитой цари наезжали в угодья охотиться на кавказскую дичь. Позже образовался здесь заповедник.

Стеша говорит без умолку. Любит свои края, обо всем хочет рассказать Ленгу.

— Машина! — По дороге пылила машина. — Возит егерям продукты и снаряжение. Вы с ней приехали?

Через минуту спрашивает:

— Как мама? Казачка, правда? «Доглядая, обеспечая…» — произносит она голосом, очень похожим на материнский. — Казачий выговор. Так говорят белореченские и губские казаки…

Прижимистая старуха, — продолжает рассказывать. — «Ты с ево, с художника, — опять материнским голосом, — за месяц рублей тридцать возьми…» Закваска такая. Земли, — показывает рукой, — отобрали у турок, передали казакам.

Стеша работает на мебельной фабрике, километрах в тридцати вниз по реке.

— Езжу сюда и езжу, — продолжает рассказывать. — Мать соблюдаю. Оттого и замуж не вышла, смеется. — Не идут в примаки к казачкам!

Завтра опять суббота, приедет Стеша.

Ленг берет набросок, сделанный утром. Не заметил лица, пока не нарисовал его… Вот оно! Подходит к окну.

Можно ли рассмотреть в скалах лицо? Художник пристально вглядывается. Случайное расположение пятен — глаза. Щель, вымытая дождем, — рот. Остальное дополнит воображение.

А если лиц девять?..

— Ивановна! — зовет Ленг.

Тяжело ступая, в комнату входит Ивановна.

— Посмотрите на горы.

— Чего глядеть? — Старуха подходит к окну.

— Посмотрите внимательнее.

— Делать тебе нечего, вот что. — Старуха не одобряет работы Ленга: шуточки. Удивляется: как это люди шутя зарабатывают деньги?

— Вглядитесь, — говорит Ленг, — вон туда, выше леса.

— И што? — недоумевает Ивановна.

— Не видите?..

— Булгачишь старую понапрасну… — Уходит кормить цыплят.

На полотно она не взглянула.

Ленг присаживается к холсту, берет кисть.

Что надо сделать? Оживить портрет. Человека, лицо которого в скалах. Девять лиц, которые в скалах…

Ленг растирает краски, но мысль его о другом. Что за люди? Как появились отображения их на камне? Гдето художник читал, что все на Земле, существующее и бывшее, оставляет след. Электронный отпечаток как на экране. Может, это фантастика? Может, и не фантастика. Отображение падает на сетчатку глаза, остается в мозгу. Может, и в природе при каких-то условиях отражение остается на скалах, на ледниках. Бывают миражи, бывают отражения на облаках и туманах. Вдруг это каким-то образом закрепляется?

Приготовив кисти, краски, Ленг склоняется над портретом. Заставить рассказать о себе, руки художника подрагивают от нетерпения. Заставлю!.. Ленгу знакомо это состояние решимости, уверенности в себе. Знаком холодок в груди, когда ставишь задачу и хочешь и способен решить ее.

Он работает до темноты. И на следующий день он уже за работой в пять часов.

Встает, ходит по комнате, не отрывая глаз от портрета. Бормочет вполголоса:

— О чем ты кричишь? Что видишь?

Опять берется за кисть.

— Грозен ты, — иногда скажет портрету. — А ну, больше блеска в глазах!..

— Завтракать, — зовет Ивановна.

— Потом.

— Заморисся! — Ивановна жалеет его.

— Потом!

Приезжает Стеша. Ленг не замечает ее приезда.

Не замечает, как она входит в комнату, не поднимает глаз от работы.

— Кто это? — спрашивает она, останавливаясь у него за спиной.

— Стеша… — Ему кажется, что вот сейчас, сейчас он схватит главное выражение в лице, во взгляде. Кисть мечется по полотну.

— Кто? — спрашивает вторично Стеша.

Ленг пишет не отрываясь.

— Какой ужас!.. — говорит Стеша.

На холсте лицо полководца. Свирепое, искаженное в крике, может, в час поражения, может, в предсмертный миг. Оно пышет гневом и страхом. Полководец кричит. Его взгляд зовет, понукает, проклинает. И это страшно. Стеша уже не спрашивает. Стоит молча.

Подошла Ивановна. Заглянула Лепгу через плечо. Отшатнулась:

— Бусурман…

Перекрестилась.

А Ленг смеется. На него нашла озорная минута. Он видит свою удачу, он в порыве, на гребне. Стеша, Ивановна пусть поломают головы! И это рядом!