Сергей Павлов: Чердак Вселенной. Повести

Сегодня произошло. Случилось то, что предугадывал Веншин. Мы потеряли радиосвязь.

Меркурий молчал. Шаров, озабоченно поглаживая подбородок, мерил шагами салон. Каждый раз, когда он останавливался у пульта связи, Акопян снимал наушники и отрицательно качал головой:

- Ничего…

Веншин, навалясь грудью на стол, беззвучно шевелит губами. Он настолько поглощен работой, что не сразу замечает новые кассеты магнилатора, которые я разряжаю прямо перед ним на столе. Заметив, жадно сгребает диаграммы и быстро раскладывает их по периодам. Я стараюсь не смотреть на его дрожащие от нетерпения руки. Мне это почему-то неприятно.

- Великолепная запись, Алеша! Ты молодчина, - говорит он.

Я слышу только разрозненные слова: «Алеша. Запись. Молодчина…» До меня давно уже перестал доходить смысл его стереотипной похвалы.

Набиваю кассеты и произвожу настройку записывающей аппаратуры. Теперь, когда мы так близко от Солнца, комплексная регистрация его могучего дыхания должна вестись непрерывно, и я отвечаю за это головой. Для Веншина эти записи дороже жизни: я чувствую на своей спине его благодарный взгляд.

Ох, не люблю, когда он так смотрит…

А Шаров все ходит и ходит…

Не могу сказать почему, но потеря связи не слишком взволновала меня. Может быть, потому, что рядом Шаров? Мы все верили ему больше, чем себе. В том числе и Веншин. Иначе чем объяснить его поразительное спокойствие?

Шаров вдруг останавливается и, обращаясь ко мне и Веншину, произносит:

- Отдыхать. А мы с Акопяном принимаем вахту. Попытаемся передать сообщение на Меркурий с помощью квантовых генераторов.

- Но я не успел сделать всего, что планировал на сегодня! - протестует Веншин.

Шаров неумолим. Он имеет право быть неумолимым. Как командир он отвечает за все: за связь, за людей, за судьбу экспедиции. Отвечает головой - и это уже не просто метафора.

- Выполняйте приказ. Время…

Я молча отодвигаю полупрозрачную стенку своей спальной ниши. Шаров жестом задерживает меня и смотрит в глаза долгим испытующим взглядом.

- Ты спокоен, Алеша, - говорит он. - Это хорошо. Ну, иди.

Я захлопываю за собой звуконепроницаемую перегородку и падаю в мягкие объятия пенопластового ложа. «Ты спокоен, Алеша…» Неправда! Каждым нервом своим я ощущаю, куда мы летим… Ощупью нахожу кнопку «Электросна» и нажимаю ее всей ладонью. Приближается момент выхода «Бизона» на корональную орбиту вокругСолнца.

Этого момента мы ожидали с необыкновенным волнением. Нам казалось, что мы переступаем грань, за которой нас ждет ошеломляющая неизвестность. С томительной медлительностью таяли последние сутки, последние часы и, наконец, минуты. Счет последним секундам вели наши сердца. Четыре резких толчка. Спинки кресел принимают обычное положение. Все?.. Легкое разочарование. Спрашиваю себя: чего, собственно, хотел ты еще? С этой минуты «Бизон» стал спутником исполинского сгустка звездного вещества, сгустка диаметром в полтора миллиона километров. Мы первые, кто нарушил вечное табу огненного бога, кто посмел коснуться его пламенеющей короны…

Приборы без устали всасывают колоссальный поток информации, обрабатывают его «прессом» электронных систем и выдают в виде своеобразных брикетов, набитых уникальными записями астрофизических данных. Веншин стал похож на сумасшедшего. Я тоже. Теперь и у меня тряслись руки от возбуждения, когда я, как выражался Акопян, «снимал соты» и набивал боксы хранилища исследовательским материалом. Шарову с трудом удавалось заставлять нас придерживаться установленного режима сна, отдыха, еды.

Веншин все больше и больше втягивал меня в сферу своей работы. Изнемогая от чрезмерной нагрузки, я чувствовал себя счастливым, потому что знал, что нужен, полезен, необходим.

- Пришло время взглянуть на Солнце своими глазами, - сказал он однажды, указывая На крышку люка смотровой шахты. - Я попросил бы тебя, Алеша, сопровождать меня. Разумеется, если ты не очень устал.

От Веншина можно ожидать чего угодно, даже галантности…

Надеваем полупрозрачные коконы полускафандров. Теперь мы похожи на ходячие колбы. Акопян приносит недостающую часть туалета - груду пустотелых рук и ног из эластичной пластмассы. Всех позабавила ошибка Веншина, взявшего мои «ноги».

Перебирая настенные скобы, легко плывем вдоль ствола шахты. Веншин впереди, я - за ним. Полная невесомость: во избежание гравитационных помех на время вылазки приостановлена работа генераторов искусственного тяготения. Вдруг замечаю, что стало трудно дышать. Смотрю на кислородный указатель: ого, почти на нуле! Невероятно…