Дэвид Зинделл - Экстр

Он боится Старой Церкви, подумал Данло, но еще больше боится обнаружить свой страх.

— Старейшины Старой Церкви ни за что не позволят, чтобы их дети обучались у наманов какого-то неизвестного Ордена, — ядовито ввернула Лиесвир Ивиосс.

— Согласен, — поразмыслив, сказал Изас Лель. — Но это не значит, что мастерство этого молодого пилота их не заинтересует.

Он боится, что Архитекторы пытками вырвут у меня нужные знания, подумал Данло — и замер, представляя себе, как какой-нибудь мастер-палач вонзает иглу ему в глаз и вводит ее вдоль зрительного нерва в мозг. Но почему Изас Лель этого боится?

— Вряд ли старейшины смогут узнать достаточно много, — заметил Кистур Ашторет, — если только не пошлют своих детей на Тиэллу, где бы эта Тиэлла ни была.

— Можем ли мы быть уверены в этом? — усомнилась Ананда Наркаваж.

— Можем ли мы хоть в чем-то быть уверены? — скептически отозвался Кистур Ашторет.

Данло ценил то, что трансценденталы говорят так открыто в его присутствии, но понимал, что многое остается недосказанным.

— Об уверенности здесь говорить не приходится, — заметил Изас Лель. — Это трудный вопрос.

— Даже если Старая Церковь и пошлет своих детей в эту Академию, — вмешалась Патар Ивиаслин, — они, несомненно, не смогут достигнуть там таких же успехов, как наши дети.

— Вход в мультиплекс, о котором Данло ви Соли Рингесс рассказывал так красноречиво, напоминает, должно быть, контакт с Полем, — сказала Енена Ивиасталир, в которой практичность сочеталась с метафизическим мышлением. — Здесь у наших детей должно быть преимущество.

Они сомневаются, стоит ли доверять мне, думал Данло.

Сомневаются, будут ли результат стоить риска, если они покажут мне дорогу на Таннахилл.

— Думаю, что нашим детям будет чему поучиться и у цефиков этого Ордена, — сказал Изас Лель и улыбнулся Данло, касаясь своей шапочки надо лбом. Как видно, продемонстрированное Данло цефическое искусство произвело на него сильное впечатление.

Но в чем же риск, думал Данло? Чего они, собственно, боятся?

Несколько лет назад Хануман ли Тош научил его читать по лицам и объяснил, что реакция человеческих мускулов и нервов всегда выдает тайную работу ума. Поднятая бровь, поджатые губы, согнутый палец — все это может рассказать, о чем человек думает. Если уметь расшифровывать все эти знаки, можно разгадать, чего человек боится. Но Данло не был цефиком — и даже для мастер-цефика, такого, как грозный Одрик Палл, трансценденталы оказались бы твердым орешком.

— Да, дети, — сказал Изас Лель. — Порой приходится делать трудный выбор.

И вдруг, с внезапностью переохлажденной капли воды, которая кристаллизуется в снежинку, Данло понял. Не то чтобы он прочел что-то на гладком и пустом лице Изаса Леля, нет — ответ ему подсказало неведомое внутреннее чувство, сходное с погружением в ледяное море.

Он боится войны, подумал Данло. С того самого времени, как нараины бежали на Новый Алюмит, Старая Церковь грозит им войной.

Данло представил себе, каково все время жить под угрозой войны, и его темно-синие глаза наполнились светом и состраданием.

— Правители Цивилизованных Миров посылают своих детей в Невернес уже тысячу лет, — сказал он. — За это время войны не было ни разу.

— Почему вы заговорили о войне? — странно посмотрев на Данло, спросил Изас Лель.

— Но ведь война между нараинами и Старой Церковью… возможна?

— Почему вы так думаете?

Все трансценденталы старались не смотреть на Данло и упрятать свои эмоции поглубже, как червячник прячет огневит.

— Такое случается. — Данло не хотел говорить о своем чувстве правды и потому обратился к истории. — Когда внутри религии начинается ересь и раскол, война всегда возможна, ведь так?

— Вероятно, — сказал Изас Лель. — Но почему вы так вдруг решили привлечь наше внимание к подобной возможности?

Данло молчал, устремив на Изаса Леля темно-синие, полные света глаза.

— Откуда вы все это знаете? — спросил наконец трансцендентал. — Откуда вы знаете то, что знаете?

— Этот пилот действительно много знает, — сказал Кистур Ашторет. — Думаю, что Данло ви Соли Рингесс прежде всего хорошо разбирается в людях.

Вслед за этим наступило молчание. Трансценденталы, сидя в своих роботах, всматривались в какой-то иной мир, видимый только им. Данло чувствовал, что они говорят о нем — возможно, даже обсуждают какое-то важное решение. Когда его сердце ударило сто двенадцать раз, Изас Лель склонил перед Данло голову и сказал: