Андрей Круз - Лучший гарпунщик (отрывок)

Вера сидела на корточках рядом с накрытым плащом телом, копалась в сумках.

— Это от отец ранец. — сказала она, похлопав большую кожаную сумку по крышке. — Возьми себе, посмотри, что сгодится. Если меня охранишь в пути, отец не обидится.

— Надеюсь. — вздохнул я, придвигая к себе увесистый ранец.

В этом плохого нет, девочка права. Ранец, как и подвесная с подсумками, поражала серьезностью изготовления. То, что руками был сделан, бросалось в глаза — строчка не машинная, а кожу шилом прокалывали и дратвой сапожной сшивали. Края всего обшиты кожаной тесьмой дополнительно, все пряжки массивные, из литой латуни. Чтобы спина не потела, изнутри ранец был какой-то шкурой с упругим кудрявым мехом подбит.

Сбоку к ранцу прикреплены были широкие ножны из толстенной кожи, из которых высовывалась отполированная деревянная рукоятка. Я потянул, и в руках у меня оказался здоровенный и тяжелый, расширяющийся к концу на манер ятагана, мачете. Или это ятаган и есть? Больно уж похож, да и выделка такая, не для простого инструмента… Или он и для зарослей, и для голов? Все может быть. Раскроить череп до шеи вмах можно такой штуковиной.

С другой стороны к ранцу был привязан гамак, обычный, веревочный, намотанный на две легкие палки. Снизу, свернутое в скатку, на ремнях было прикручено грубое шерстяное одеяло, оно же подстилка, как я понимаю. Это хорошо, понятно на чем спать теперь. Гамак промеж деревьев, и одеялом накрыться.

Внутри рюкзак был разделен пополам перегородкой из толстой кожи. С левой стороны хранился сухой паек — вяленое мясо, какие-то батончики с орехами, пахнущие медом, сухари. Вода?

Я огляделся и увидел у стены пещеры две больших фляги с ремнями для ношения через плечо. Взял одну из них, потряс — наполовину пуста, как минимум. Вторая же оказалась налитой под пробку. Заметив мои действия, Вера сказала:

— На сто шагов от это место родник есть. Перед дорога нальем.

— Понял.

Во втором отделении оказались какие-то кожаные футляры и жестяные коробки. Открыл футляр и обнаружил в нем пару десятков стреляных гильз от «винчестера» и пяток от револьверных патронов. Ага, тут переснаряжают… Покатал гильзы на ладони, удивился, какая толстая латунь на них пошла. Некоторые из них, как бы даже не все, уже по нескольку раз переснаряжались, судя по вмятинам от керна.

Нашлась жестянка с порохом, похожим на кривовато нарубленную китайскую лапшу, только бурого цвета. Тоже кустарный, судя по всему, но хорошо, что хоть не дымарь. А вообще тут все какое-то кустарное, как я заметил. И это заставляет делать выводы.

Потом нашлись две пулелейки на разные калибры, похожие на щипцы для орехов, каждая на две пули. На одной стояло клеймо "12 мм/В", на второй — "11 мм/Р". Ага, значит для винтовки и револьвера… или «винчестера»? Ладно, потом разберусь.

Нашлись и брусочки свинца есть, явно с какой-то примесью, сурьмы, наверное, потому что он был твердый. Из всего найденного вывод: пули тут принято лить самостоятельно. И коробочка капсюлей нашлась, непривычно крупных и не очень ровных, явно выбитых вручную из медного листа и вручную же оснащенных. Осталось только главное — навеску пороха узнать, и тогда я сам снаряжать смогу. Это вообще знать полезно, если беды не хочешь.

Однако, и эта проблема оказалась несущественной — местным стрелкам не до манипуляций с весами было, так что нашлись и мерки для пороха, я их просто не заметил поначалу. Живем. Спасибо тебе, убитый купец.

Стоп, револьверные гильзы в футляре явно не от «бульдога» Веры, слишком длинные. Да и не одинадцать миллиметров калибр у нее, поменьше все же. У убитого еще и револьвер был, наверняка. Точно, был, вот же снаряженные патроны к нему, в рюкзаке. Две дюжины. Но раз Вера сама не сказала, то и спрашивать не буду.

Была книга в промасленном кожаном переплете, без названия, но с вытесненным на обложке белым крестом — Евангелие. Я полистал и убедился, что язык церковнославянский никуда не делся, какой был, такой и остался. А затем подумал, что почитать на досуге не помешает, что-то здесь у людей с религией пунктик имеется. Не накосячить бы между делом, по простоте и наивности.

— Здесь одежда. — сказала Вера, придвигая ко мне небольшой узел. — Свитер твой весь на кровь испачкан, и жарко. Тут рубаха есть, возьми. Отец высокий был, как ты, подойдет, наверное. Шорты чистые, шляпа. Он не надевал, это все в запас было. Ты почему без бороды?

— Что? — не понял я.

— Борода. — повторила она и даже изобразила что-то рукой у своего круглого подбородка. — Мужчина носит борода, как его создал Всевышний. А у тебя нет.