Сергей Другаль: Обостренное восприятие

С Бобом мы больше не виделись, с ним занимались робототехники. Но впечатление от первой встречи во мне осталось. Позже я определил его как чувство, возникающее, когда рассматриваешь шарж на самого себя. Дружеский шарж.

Примерно за неделю до старта мы с Родионом вернулись в свое бунгало на побережье – отдохнуть и прийти в себя. Гриша Кемень и Малыш, так я называл этого бесхозного щенка, остались в ИКИ.

Потом мы прибыли на знакомый уже кольцевой спутник – базу космических кораблей, и нас с Родионом взяли в оборот медики. Не знаю, сколько их там было, толпа. От белых халатов было даже холодно, а Родион, непривычный к столь пристальному вниманию, сник. С обритой головой, только ресницы да белые усы торчали, он был до неприличия смешон, о чем, конечно, догадывался. Иногда он подходил к зеркалу, вздыхал, и тогда я четко улавливал: «Это я ради тебя на такое пошел!» Полагаю, я тоже не лучше выглядел, хотя человек с бритой головой – более привычное зрелище.

Гриша Кемень и Боб прилетели раньше нас и успели освоить корабль, знакомый мне до мелочей серийный транспортник на плазменной тяге. По программе в экипаже обязанности бортинженера и штурмана были возложены на Боба, он к этому был готов, он для этого был предназначен, он в этом деле должен был проявить себя. Гриша Кемень как представитель института-разработчика отвечал за робота и за аппаратуру контроля нашего с Родионом состояния. Этой аппаратурой были заняты все свободные помещения корабля, и на меня, непосвященного, это хаотическое нагромождение приборов производило сильное впечатление. Что там будет с ними делать Кемень, меня слабо интересовало, а у меня, капитана, по программе задание было тривиальным – штатное обслуживание автоматической станции типа Гелиос на Меркурии.

И еще мне пришлось настраивать себя на восприятие собственных ощущений и эмоций, усиливать в себе свойства рефлексирующего интеллигента, в свое время тупо и глупо обруганные сторонниками решительных действий без опасений и сомнений. Помню это словечко – «закомплексованный», то есть прислушивающийся к чужому мнению, сомневающийся в своих действиях, способный копаться в своей душе. Так вот, я всегда был рефлексирующим, был закомплексованным и ненавидел несомневающихся, прямолинейных и самоуверенных. Откуда, вообще, это берется, когда тысячи принимают как истину очевидную глупость, лишь бы она была звонко сказана. Ну, например,

– жалость унижает человека! Миф очевидный и один из самых вредоносных. Сколько молодых и глупых сломали жизнь себе и другим, следуя этому мифу, подавляя в себе естественное для нормального человека чувство жалости к другому. Где уж тут кошку пожалеть, если любимого не жалко. На мой взгляд, человека унижает проявленная к нему жестокость, ибо ставит перед ним неразрешимый вопрос: принять ее как должное? – но это невозможно, ответить тем же – немыслимо. Что сталось бы с человечеством, когда б люди перестали сомневаться?!

Здесь, в этом полете, я старался по возможности умножить эти свои человеческие качества, ибо способность к самоанализу присуща только человеку. Даже Родион, мой доверчивый, эмоциональный и весьма интеллигентный пес не знает сомнений, счастливец! Цельный, прямой! Его всегда приятно чувствовать, особенно когда он рядом. Собака, та должна быть лишена сомнений, иначе черт-те что она о нас, людях, может подумать. Если же Родион вдали, в другом, скажем, отсеке в гостях у Кеменя, то ощущается собачье беспокойство, которое можно обозначить словами: как там Антон без меня, не случилось чего? Металлические переборки, вообще говоря, экранируют ментополе, и для передачи и восприятия приходится делать усилие…

Днями Боб был занят своими штурманскими делами и справлялся с ними неплохо. А вечером готовил нам ужин, накрывал на стол и вообще обслуживал нас. Не по своей инициативе, по просьбе Кеменя. Но обслуживал квалифицированно, даже тарелки подогревал, даже в бокалы с соком лед не забывал положить. Вид он при этом имел озабоченный и молчал. Только раз, услышав в углу хруст говяжьего мосла, сказал:

– Я бы ему палец в зубы не положил.

Собственно, Родион на это и не набивался.

Прошел месяц. Как-то, когда Боб, убрав со стола, ушел в рубку, я спросил, что будет дальше. Я сказал, что все время внутренне обостряюсь, прислушиваюсь к своим эмоциям и ничего особенного не слышу. Родион, тот, похоже, что-то улавливает, но у него и восприятие существенно тоньше…