Борис Лапин - Первый шаг (сборник)

Едва Бен принял такое решение, зазвенел колокольчик. В двери стоял, пошатываясь, друг и собутыльник Титус.

— Не правда ли, добрыми намерениями вымощена дорога в ад! — выкрикнул Титус, с трудом стягивая для каждого слова расползшийся до ушей рот. — Клянусь, он дал зарок не пить сегодня! И он не получит ни капли, клянусь Бахусом, я все вылакаю сам! Да, сам, — и Титус выставил на столик в прихожей две бутылки бренди. — Впрочем, ладно, рюмочку он у меня все-таки получит. Одну маленькую рюмочку. Для его комплекции одна маленькая рюмочка — ничто. Нуль. Вакуум. Межзвездная пыль…

Бен разливал бренди — бутылка тоненько позвякивала о стекло бокала. И как обычно, когда он замечал этот панический для хирурга знак, ему хотелось только одного — напиться до чертиков, до потери сознания. До серого, плотного, как вата, тумана в голове.

Так он и делал обычно.

Титус тоже не собирался накачиваться как лошадь. У него были определенные планы на этот вечер. Он начал большую статью, в которой намеревался изрядно воздать городскому муниципалитету, однако статья шла из рук вон плохо, и тут очень кстати позвонила Маргрет, девушка с телефонной станции, впрочем, дочь почтенных родителей и достаточно образованная. Она освобождалась от дежурства в шесть вечера и к семи приглашала его «выпить чашечку кофе и поболтать». Титус пошел, потому что, во-первых, просидеть целое воскресенье над статьей — занятие бездарнейшее, а во-вторых, с Маргрет приятно поболтать о пустяках, а после ее болтовни, он уже знал, голова его становилась достаточно пустой, как раз настолько, чтобы садиться за статью для этой паршивой газетенки, читают которую одни пустоголовые.

Титус в отличном расположении духа взбежал на четвертый этаж, позвонил — никто не открыл, не откликнулся. Титус позвонил еще, спустился вниз, брякнул из автомата на телефонную станцию, но ему сказали, что Маргрет уже давно ушла. Как влюбленный студент, вызывая улыбки прохожих, проторчал он полчаса у ее подъезда, плюнул в сердцах и заглянул в бар неподалеку. Из бара он вывалился уже в сумерки и решил больше не звонить Маргрет, пусть будет поаккуратнее в другой раз и не опаздывает, коли сама назначила время. В конце концов, таким приятелем, как он, ей следовало бы дорожить.

Садиться за статью не было никакого резона, да и пары в голове уже давали себя знать, и он направился к своему дружку и собутыльнику Вену. По дороге Титус неоднократно заглядывал во все встречные питейные заведения, а потом отяжелил карманы двумя бутылками бренди. У Бена был кой-какой запасец в холодильнике, но им всегда не хватало: не так-то просто наполнить эту винную бочку — малыша Бена.

Маргрет вышла с работы вместе с подружкой. Вечер был чудесный, и они решили прогуляться пешком, подышать воздухом после духоты кабин, в которых просидели безвылазно всю смену. До семи, когда придет Титус, оставался еще почти час, и Маргрет не спешила. Изредка вставляя незначащее слово в щебетанье подруги и пряча мимолетную улыбку, она обдумывала свои дальнейшие отношения с талантливым журналистом Титусом, на которого имела виды. Именно поэтому у нее не было ни малейшего желания опаздывать.

Сладкие девичьи мечты вознесли Маргрет к облакам, а следовало бы ей внимательнее смотреть под ноги. Она поскользнулась на арбузной корочке, кинутой кем-то на край тротуара, нога ее подвернулась, Маргрет упала — и не смогла встать.

С ногой что-то случилось, во всяком случае, туфелька смотрела явно вбок. Кое-как, опираясь на подружкино плечо, доковыляла бедняжка Маргрет полквартала до дома подруги, кое-как доползла до дивана и повалилась на него со стоном.

Прежде всего, еще до упоминания «скорой помощи», она позвонила Титусу, чтобы предупредить его о случившемся, но Титуса уже не было дома.

Шильд ел сочный, ароматный арбуз, который Маггер ухитрился где-то достать, хотя лето еще едва началось, складывал семечки на тарелку и вполуха прислушивался к болтовне Маггера.

— Я тем не менее вычислил коэффициент неблагоприятности и призываю вас проверить его опытным путем — на себе.

Это было уж слишком. От возмущения Шильд едва не подавался семечком. И прежде чем резко шагнуть навстречу Маггеру и бросить ему в лицо громовое «Чушь!», швырнул арбузную корочку за окно.

Наверное, он был уже болен, иначе никогда не позволил бы себе этот плебейский жест, противоречащий всем его устоям и в конечном счете стоивший ему жизни.