Владимир Дрыжак - Воскресение Петрова

- Что-о? Братья?! - Петров аж поперхнулся от злости.

- Но-но-но! Не очень то... А то ведь я могу и обидеться. Скажу, что ты меня публично оскорбил, и адью. Пятнадцать суток обеспечено.

- Пошел ты к...

- Ладно-ладно, посмотрим, кто куда пойдет! Разговор на этом прекратился. Петров, однако, постепенно начал осознавать, что попал в очень неприятную историю. Сообщат на работу, будут склонять в кулуарах... Зря он, конечно, погорячился. Лучше все уладить миром и разойтись, как в море корабли.

Он повернулся к однофамильцу.

- Ты что, действительно Петров, или так, придуриваешься?

- Я-то? Конечно Петров, а кто же я. по-твоему? Самый натуральный Петров Вадим Сергеевич - Вадик, значит. Родился в одна тыща девятьсот шестьдесят втором году, русский, беспартийный, холостой...

Петров похолодел. Он точно помнил, что в паспорт этот тип даже не заглянул - тогда откуда же он мог узнать год рождения?

- ...Место рождения - город Саратов, - проникновенным голосом вещал однофамилец, - отец - Сергей Никанорович, из служащих, русский, мать - Татьяна Петровна, украинка...

Про отца и мать даже в паспорте ничего не было! Только в метриках...

- Откуда ты знаешь? - прошептал Петров, чувствуя, как деревенеет лицо, и противно засосало под ложечкой.

- Да я тебе говорю, дураку, что мы с тобой - одно и то же. Неужели не понятно. Один и тот же человек, только в разных лицах.

- Ерунда какая, господи ты боже мой...

- Если бы... А этот твой господи, между прочим, был даже в трех лицах: отец, сын и святой дух,

- Святой дух.., - простонал Петров, - Идиот! Да ты просто сумасшедший!

Он попытался встать - ноги были как ватные.

- Сиди и не рыпайся, - строго предупредил однофамилец, А то залетишь на пятнадцать суток. На тебе мой паспорт убедись.

Он вынул из-за пазухи довольно свежий на вид паспорт и сунул его Петрову.

Петров взял паспорт дрожащими руками и стал читать подряд страницу за страницей - и то, что было напечатано, и то, что написано от руки. Это был сон, кошмарный сон! Петрову захотелось проснуться, но не мог, не знал, как это сделать. Паспорта отличались только пропиской, серией и номером. Однофамилец был прописан совсем по другому адресу, да и то временно.

- Ну, что? Убедился? Так что, брат, никуда ты теперь от меня не денешься. Теперь мы с тобой вдвоем! А я думал, что та уже знаешь, что не полный. Я и сам не знал, да вот один кореш надоумил. Сидим как-то в слесарке - это в подвале того дома, где моя бабулька живет, - ну, выпиваем по маленькой, а дядя Фаня мне и говорит... И говорит мне, значит, ты, говорит, Вадик, какой-то неполный. Где-то твоя половина бродит, и надо тебе ее найти. А я, говорит, давно к тебе присматриваюсь - все у тебя напополам. Даже водки - и той половинной дозы хватает. Мы - по триста, а ты сто пятьдесят - и готов. Я, конечно, разозлился, хвать его за грудки и ору, мол, какое право имеешь оскорблять, то да се... А он грустно так отвечает, дескать, вот, мол, попадаются такие люди, и в последнее время все чаще и чаще. Он и сам такой, поэтому знает. Только он - конченный человек, потому что его половина умерла. Сам, говорит, читал в газете - замминистра он был, заслуженный человек, сгорел, видать, на работе... Я его тогда ударил в сердцах, дядю Фаню. а он ничего. Полежал малость, очухался, и говорит: "А ежели ударят тебя по правой щеке - подставь левую. А у меня, Вадик, нет ее, этой левой щеки, оттого мне больно и грустно, что подставить нечего". Леригиозный, одним словом, был этот Фаныч, отравленный дурманом, но попал в самую точку. Я потом себя оглядел в зеркале, присмотрелся и на людях, и так, в одиночку, и понял: прав он на все сто! С тех пор ищу тебя, а сегодня в этой кафе вижу - что-то знакомое. Но значения не придал. Хорошо, что ты выпить не отказался...

- Так, кто там следующий? - крикнул лейтенант, сидевший за конторкой, не отрывая глаз от своих бумажек и протоколов.

- Но това-арищ лейтенант! - завопил индивидуум, с которым только что закончилось разбирательство.

- Все-все-все.., - лейтент махнул рукой, словно режиссер, считающий, что данная сцена уже отработана, и можно переходить к очередной.

- Но я же не виноват! Он сам... Вы же знаете этих...

- Гражданин, идите и не мешайте работать... Не мешаете?.. Мешаете! Следующий!

Петров вздрогнул.

Однофамилец вскочил и побежал к конторке. Одновременно вскочил и ринулся туда же еще один тип - между ними немедленно завязалась перепалка, в которой каждый отстаивал свое право на первоочередное обслуживание. Однофамилец упирал на то, что "он стоял вон за тем дядей", и что его "человек ждет". Конкурент же утверждал, что ничего подобного, он впереди, поскольку "с семи дожидается, и уже двоих пропустил".