Пол Андерсон - День их возвращения

Это не война в нашем понимании, это совсем другой уровень. Хотя и война тоже.

Попробую еще одну аналогию. Допустим, ты пытаешься принять какое-то жизненно-важное решение, которое определит все твое будущее. Ты анализируешь, рассуждаешь, пытаешься подавить эмоции. Все это, на первый взгляд, происходит в твоем уме. Работает только мозг.

На самом деле это не так. Нездоровое тело может породить нездоровое мышление. Если в этот момент твои белые кровяные тельца ведут напряженную борьбу с чужими микробами, то исход этой борьбы может очень сильно повлиять на происходящее у тебя в голове. Может быть даже решающим образом.

Любые действия разумной жизни могут оказать влияние на всю вселенную. И даже наш небольшой кусочек галактики может оказаться поворотным пунктом. Ты же знаешь как все взаимосвязано в этом мире. И эти взаимосвязи и взаимодействия все множатся и множатся.

И любая разумная раса рано или поздно приходит к такому же выбору, как и Древние. Перед таким выбором и мы. Раздвигать ли стены своего мира устремляясь в бесконечность или искать самый гармоничный, самый красивый благородный путь в ничто, к забвению.

Существа, которые неизмеримо выше нас имеют два противоположных пути восприятия реальности. Какой выберем мы?

Избежать этого выбора мы не можем. Мы можем принимать власть, ограничения, инструкции, мы можем создавать компромиссы; мы можем прожить свою личную жизнь в безопасности; и это победа для Других в известном нам космосе, потому что именно сейчас случилось так, что хомо сапиенс является ведущим видом в этой части вселенной. Или мы можем рискнуть, бороться за свободу и, - если завоюем ее - поищем Старших, которые возвратятся и поднимут нас, как своих собственных детей, к тому большему, чем мы никогда не были раньше.

Бот, что говорит Яан, Таня, дорогая. Я просто не знаю…"

Она заглянула себе в душу и поняла: А я уже знаю.

Номи жила со своими детьми в двухкомнатной квартире в дальнем конце серой аллеи. Их окружала нищета и бедность. Но воздух здесь был свеж, так как даже самые бедные орканцы были приучены к чистоте, а когда было мало воды для мытья, ветер быстро уносил любые дурные запахи. Бедняки не были попрошайками; Компаньоны принимали участие в судьбе остро нуждающихся и давали им работу, которую те были в состоянии сделать. Но оборванные фигуры наполняли этот район суматохой: ревущие и хнычущие дети; женщины, перегруженные кувшинами и корзинами; мужчины, занимающиеся своим ремеслом; дневной рабочий, погонщик мула, извозчик, мусорщик, ремесленник, мясник, кожевник, священник, менестрель, продавец, расхваливающий или спорящий о цене своего товара. Среди разбитых коричневых стен, на запутанных дорогах, изрытых камнями, жесткой, как железо, земле, Ивар чувствовал себя в большем одиночестве, чем посреди пустыни.

Мать пророка не удерживала сына около себя и видела его теперь изредка и урывками. На вопрос Ивара о Яане она ответила, что его нет, но пригласила в дом и угостила чаем. Ивар чувствовал себя немного виноватым, поскольку заранее был уверен, что Яана нет дома. Наверняка он сейчас где-то ходит и беседует с учениками. Не столько обучая их, сколько проверяя на них свое понимание наследия Древних. Объясняя другим, и сам лучше разбираешься в проблеме.

"Я же должен сначала все понять сам, разобраться в себе и уяснить, кто же такой Яан, прежде чем смогу взять на себя те обязательства, которые он от меня требует. А кто лучше может помочь понять его, чем эта женщина?"

Она была одна, молодые были на работе или в школе. Поэтому внутри хижины было тихо, если закрыть дверь и отгородиться от уличного шума. Солнечный свет косо падал через узкие окна. Мало кто из орканцев мог позволить себе витрилл. Комната была холодная, затемненная, тесная, но очень опрятная и прибранная. Ткацкий станок Номи занимал один угол, на не законченном куске ткани виднелся тонкий рисунок в приглушенных тонах. Напротив станка располагался набор примитивной кухонной утвари. Кровати для нее и старшего сына занимали большую часть остающегося пространства. В середине комнаты стоял стол из досок, окруженный скамейками. Туда она и посадила своего гостя. Пища лежала на высоких полках или свисала с крюков - немного сушеного мяса, больше сушеных овощей и сухарей - они наполняли воздух ароматом. Сзади, за открытой дверью, была видна вторая комната, занятая в основном койками.

Номи, мягко двигаясь по земляному полу, приготовила свежего чаю, налила и села напротив Ивара, шурша юбками. В молодости она была красива и до сих пор была красива, хотя и измождена тяжелым трудом. Более всего на ее худом лице выделялись чудесные серые глаза. Такие же получил от нее в наследство Яан. Грубое синее одеяние, капюшон, который в этом патриархальном обществе надевали на головы вдовы, на ней не выглядели унижающими достоинства; в ней было слишком много внутренней гордости, чтобы нуждаться в тщеславии.