Пол Андерсон - День их возвращения

Посвящается Зиммер Брэдли, моей леди из Дарковера.

На третий день он поднялся и вышел на свет. Рассвет мерцал над морем, которое когда-то было океаном. К северу скалы поднимались синими из стальной серости горизонта; и сверху вниз их пересекала полоса, которая была водопадом, гул его глухо пробивался через безветренный холод. Небо фиолетовое на западе, пурпурное в зените и было белым на востоке, где поднималось солнце. Но нам все еще светила утренняя звезда, планета Первого избрания.

Я первый из Второго избрания, - знал Яан - и голос тех, кто выбирает. Быть человеком - это быть сиянием.

Ноздри его пили воздух, мышцы его ликовали. Никогда еще у него не было такого ощущения. От горевшего лица до скрипа под ногами, он был реальным.

- О, слава тебе, слава, - сказал тот, что внутри его был Карунфом.

- Оно подавляет это бедное тело, - сказал Яан.

- Я вновь рожден. Ты не чувствуешь себя странником в цепях?

- Шесть миллионов лет пронеслись в эту ночь,

- сказал Карунф. - Я помню шепот волн и крик прибоя там, где сейчас лишь мрачные камни лежат под нами; я помню гордость стен и колонн, которые ныне лежат руинами над входом в могилу, откуда мы пришли; я помню, как облака ходили одетые в радугу. А, прежде всего, я стремлюсь вспомнить - и мне не удалось, потому что плоть, каковой я являюсь, не выносит огня, каковым я был… Я силюсь вспомнить полноту существования.

Яан поднял руки к короне, возлежащей на его челе.

- Для тебя это тяжелый груз, - сказал он.

- Нет, - пропел Карунф. - Я делю открытие, которое он сделал для тебя и твоей расы. Я буду расти с тобой, а ты со мной, а они с нами, пока человечество не только будет достойно быть принятым в Общность, но и пока не принесет туда то, что принадлежит только ему. И, наконец, чувствительность создаст Бога. А сейчас пойдем, давай провозгласим это народу.

Он/они пошли в горы к Арене. Над ними бледно сияла Дидо, утренняя звезда.

Восточнее Винохума местность немного уходила вниз, затем поднималась в Хесперианские горы. Раннее лето прикрыло их наготу листвой. Сине-зеленые, серо-зеленые, то тут, то там насыщенная зелень дуба или кедра, пурпур расмика, разбросанный в деревьях, кустах, в широко раскинувшихся рощах, по ониксу, окрашенному красным и желтым, что было живой мантией земли, огненной травой.

От захода солнца потянуло холодом. Ивар Фридериксон поежился. Казалось даже ложе ружья под его рукой ощущает этот холод. Мох под ним прогнулся, превращаясь на ночь в удобный матрас. Сверху его прикрывал мох, повисший на изогнутом стволе. Получился уютный грот, прикрытый ветвями и листвой, сквозь которые, как шепот на незнакомом языке, пробивались многообразные шорохи. Но это не мешало его взгляду скользить по склону, усыпанному кустами и булыжниками, к долине, полной теней. Дорога, идущая вдоль реки терялась в сумерках, тускло мерцала вода. Сердце его стучало громче, чем звук течения Вилдфосса,

Никого. Они что, никогда не придут? Глаза его уловили вспышку, он затаил дыхание. Самолет с запада?

Нет. Это колебание листьев привело его к заблуждению. То, что поднялось над хребтом Хорыбек, была лишь Креуза. С губ сорвался смешок, признак того, как напряжены его нервы. Он следил за луной, словно пытаясь найти кампанию, спрятаться от одиночества. Она светила еще ярче, увеличиваясь по мере того, как восходила на восток. Пара чьих-то крыльев поймала лучи спрятанного солнца и засветилась золотом на фоне индиго-синего неба.

"Спокойно! - пытался он укорять себя. - Ты на грани помешательства. А что, если это будет твоей первой битвой? Никаких оправданий. Ты ведь главарь, не так ли?" Хотя родился он в разряженной сухой атмосфере Аэнеаса, он чувствовал, как трудно проходит воздух через нос, язык деревенеет. Он потянулся за флягой. Заполненная водой малого ручья, она отдавала железом.

- Ах… - начал он. И тут появились имперцы.

Они появились неожиданно, как порыв ветра. Частью сознания он понимал, почему так получилось. Сумерки и кустарник скрыли их от его взгляда до поры до времени. Но почему его спутники не увидели их раньше? Ведь члены его отряда растянулись километра на три по обеим сторонам ущелья. Да, их подготовка оставляет желать лучшего.