Алексей Гравицкий - Мама

А вертолет тем временем неспешно шел на посадку. Роксвелл поглядел вниз. На крыше огромного небоскреба с белоснежными стенами и зеркальными окнами сверкала белым кругом посадочная площадка.

Американцев уже встречали. Возле площадки стояло четверо военных в черной как смоль форме.

Американец лопотал на своем американском английском и пучил на Вячеслава непонимающие глаза. Выглядело это довольно комично и, наверное, вызвало бы улыбку, если бы не продолжалось больше часа. А столь продолжительное повторение пусть самого забавного зрелища кому хочешь начнет действовать на нервы.

Слава с каменным лицом дослушал посла, покачивая головой в такт незнакомым словам, словно китайский болван. Когда штатовец замолк, он повернулся к Юлии Владимировне.

– Что он сказал?

– Он говорит, – скороговоркой забормотала Юля. – Что Белый дом примет к рассмотрению вопрос о мирном урегулировании конфликта, возникшего из-за новых требований новой власти России к действиям вооруженных сил США на территории…

– Он это уже четыре раза говорил, – сердито перебил Слава. – Еще что-то?

– Еще говорит, что… впрочем, ничего нового. Все тоже, что уже говорил.

Слава повернулся к американскому визитеру и поглядел на него с той покровительственностью, с какой добрый «дядя Степа-милиционер» поглядел бы на показательно отчитываемого пионера.

– Ты не втыкаешь, да? – ласково произнес он.

– Так и переводить? – бесстрастно поинтересовалась Юлия.

– Как хочешь, – отмахнулся Слава. – Можешь литературно обработать то, что я говорю.

Американец вопросительно поглядел на Юлию. Та быстро перевела сказанное. Несчастный посол распахнул рот и повернулся обратно к вождю Новой России. Вячеслав заговорил вкрадчиво, так разговаривал бы даже не с ребенком – ребенок понимает смысл слов – а с собакой.

– Ты не понимаешь, что я тебе говорю, дядя? – еще раз спросил Вячеслав, и Юля скороговоркой выдала перевод. – Тогда будем говорить жестче. Если в течение двадцати четырех часов оставшиеся военные базы США на территории России не будут полностью ликвидированы… Не законсервированы, а полностью ликвидированы, я ликвидирую их самостоятельно.

Американец что-то вскрикнул. Слава поглядел на Юлию.

– Он спрашивает, как вы себе представляете подобную ликвидацию?

– Если буду ликвидировать я, то очень хорошо представляю. Если вы… Как вам будет угодно. Можете эвакуировать людей, можете вывозить оружие и содержимое складов, можете… Да это ваши трудности, в конце концов. Действуйте по своему разумению, у вас осталось двадцать три часа пятьдесят пять минут.

Американец выглядел убитым и растерянным. Что-то буркнул себе под нос.

– Вы шутите? – перевела Юля.

– Отнюдь, – хищно оскалился Вячеслав. – У вас осталось на еще одну минуту меньше. Не будем тратить ваше время.

Американец выслушал перевод, тяжело поднялся со стула и направился к выходу. На полпути обернулся было сказать что-то, но, наткнувшись на холодный взгляд русского, лишь рукой махнул.

Когда за ним закрылась дверь, Вячеслав повернулся к Юлии.

– Значит так, из города его не выпускать. В город никого не впускать. Мне нужна конференц-связь со всеми подчиняющимися нам населенными пунктами. Подготовь пульт.

– Хорошо, – кивнула Юлия.

– Все, что мы тут с ним наговорили, хорошо запомнила?

Женщина снова кивнула.

– Значит, выступишь от моего имени с нашим требованием и предупреждением на всеобщее телеобозрение. И еще…

Слава замолчал на секунду.

– Да, – поторопила она.

– Проверь готовность наших спецгрупп. Как только закончится инструктаж, отправляй по точкам. Две группы, которые остаются здесь, как только будут готовы, сразу же ко мне.

Юлия съежилась, став похожей на старую промокшую ворону.

– Вы помните о своем обещании?

– Да, но ты мне еще нужна. Иди.

Она вышла тихо, и он остался один.

Полковник больше не появлялся, и просить передать хоть какую-то весточку жене не было никакой возможности. Оставалось надеяться только, что начальство и само состоит не из идиотов и догадается успокоить родственников, рассказав им какую-то подходящую байку про долг перед родиной и службу пропавших среди ночи офицеров.

Про Ирку Сергеев, впрочем, скоро вспоминать перестал. Точнее сказать, не совсем перестал, просто мысли о жене отошли на второй план, когда мрачный и холодный, как глыба льда, инструктор начал демонстрировать оружие, с которым им придется работать.