Андрей Мартьянов - Войти в бездну

– Которая на фоне других случайностей может выглядеть закономерностью!

« Нейтронные звезды.Звезды, у которых масса в 1,5–3 раза больше, чем у Солнца, не способные в конце жизни остановить свое сжатие на стадии белого карлика. Мощные силы гравитации сжимают их вещество до такой плотности, при которой происходит „нейтрализация“ вещества: взаимодействие электронов с протонами приводит к тому, что почти вся масса звезды будет заключена в нейтронах. Наиболее массивные звезды могут превращаться в нейтронные, после того как они взорвутся как сверхновые.

Решающее значение на свойства нейтронных звезд оказывают гравитационные силы. По различным оценкам, диаметры нейтронных звезд составляют 10-200 км. Этот незначительный по космическим масштабам объем наполнен таким количеством вещества, которое может составить небесное тело, подобное Солнцу, диаметром около 1,5 млн км, а по массе почти в треть миллиона раз тяжелее Земли. Естественное следствие такой концентрации вещества – невероятно высокая плотность нейтронной звезды. Фактически она оказывается настолько плотной, что может быть даже твердой…»

К моему немалому удивлению, сила тяготения на крошечном астероиде лишь самую малость отличалась от земной – действовала искусственная гравитация, как и на корабле. Когда я выбрался из гостеприимного чрева «Франца-Иосифа» в коридор причала, то не ощутил никаких особых неудобств – воздух немного затхлый, но для дыхания пригоден, освещение есть, двигаться можно свободно.

– Могу я взять на себя управление боевым костюмом? – спросил «Франц-Иосиф» по внутренней рации и сразу же получил отрицательный ответ. Если за меня все начнут делать умные машины, то вскоре я разучусь шнурки завязывать!

– В таком случае опустите щиток маски, – продолжал нудеть корабль. – Это небезопасно.

– Надоел! – рявкнул я. – Хочешь обижайся, хочешь нет, но теперь все разговоры я буду начинать по собственной инициативе! Помолчи и займись чем-нибудь полезным!

Зря я так с ним. Удав предупреждал, что компьютеры этих кораблей обладают чересчур яркой индивидуальностью и, если угодно, тонкой душевной организацией. В конце концов, «Франц-Иосиф» заботится обо мне совершенно искренне!

«Намордник» шлема я тем не менее не опустил – своими глазами привычнее, а если произойдет резкое падение давления или в воздухе появятся отравляющие вещества, маска закроется автоматически за четверть секунды. Однако я сомневаюсь, что «Птолемей» располагает химическим оружием для обороны от несанкционированного вторжения – зачем оно здесь, на дальних задворках Солнечной системы?

Куда идти, вот вопрос? Судя по наглухо запертым боковым дверям-переборкам, путь лежит прямо вперед. Рядом с шикарным «Францем-Иосифом» здешняя обстановочка выглядит уныло – тусклый подергивающийся свет люминесцентных ламп, пластиковые панели на стенах покрыты сетью трещинок, на проложенных под потолком кабелях потеки ржавчины. Все признаки заброшенности и забытости.

Коридор уперся в шахту лифта, если, конечно, так можно назвать подъемную платформу, огороженную железными прутьями самого тюремного облика. Я глянул вниз и только головой покачал – освещенная редкими фонарями шахта уходила на впечатляющую глубину, метров триста. Ладно, где наша не пропадала! Рискнем.

Как только я шагнул на платформу, тихо зажужжали сервомоторы и клеть поползла вниз. Внимание привлек яркий клочок, валявшийся под ногами. Нагнулся, поднял. Обертка от мятного леденца. Конечно, люди тут бывают, пускай и крайне редко. Насколько я понял, мы продолжаем негласно поставлять на «Птолемей» необходимые ему материалы. Только зачем, спрашивается?

Послышался металлический шум, и вскоре платформа прошла мимо немаленького зала, в котором, к моему изумлению, бурно кипела жизнь – своя, особенная, машинная. Вспыхивали искры лазерной сварки, мелькали механические щупальца станков, ползали роботы-погрузчики. Автоматизированное производство, «Птолемей» обслуживает сам себя: ремонт и замена вышедших из строя узлов теперь исключительно на его совести. Почти что замкнутая система.

Подъемник со скрипом остановился, я вышел в округлый технический тоннель. Бесконечное сплетение многоцветных труб и кабелей, круглые герметичные люки, по старинным плазменным дисплеям размером в две ладони не переставая ползут колонки непонятных букв и цифр. На одном из шлюзов значок радиоактивности и надпись по-русски «Реакторный блок 2. Только для сотрудников УРЭ!». Разумеется, «Птолемей» жрет много энергии, у него должны быть свои термоядерные установки.