Антон Орлов - Медсестра

Заплатили без обмана, очень достойно , и в придачу Стефан в одночасье стал мэтром, признанным на всех четырех архипелагах. Мало кто догадывался, как скверно у него на душе. Настигла-таки его погибель. Как будто его об этом предупреждали, только он уже не помнил, кто и когда.

После этой идейно правильной сказки он больше не мог написать ничего живого . Прежнее мастерство никуда не делось, а некоего неуловимого мерцания не хватает. Словесное произведение либо живет , либо нет, причем с художественным уровнем это напрямую не связано: текст может быть с огрехами – но живой или, наоборот, безукоризненный с ремесленной точки зрения – и безжизненный, как тщательно выполненный раскрашенный муляж вместо настоящей виноградной кисти. Вот такие литературные муляжи и выходили из-под пера у Стефана в последнее время (с тех самых пор, как связался с Комитетом), и он ничего не мог с этим поделать.

Его ошибка заключалась не в том, что он подменил быль вымыслом, а в источнике этого вымысла. Он ведь собирался историю о тех же самых персонажах рассказать иначе, по-своему, со всеми запечатлевшимися в душе полутонами, загадками и контрапунктами.

«Нам этого не надо, – осадила его госпожа Одис, куратор от Комитета. – Мы готовы платить за социально полезное искусство, а не за вредоносную упадочническую дребедень».

И он капитулировал.

За террасой с раздвижными решетками (защита от медузников, те изредка залетают в город, хотя свет фонарей их отпугивает) простирался газон с бестолковой ярко-зеленой травой. Стрижка под ноль, как у госпожи куратора, зато никакая живность крупнее богомола не спрячется в таинственной путанице стеблей – нет там никакой путаницы.

«Все это ради нашей безопасности, – подумал Стефан, усаживаясь с чашкой чая в свое любимое плетеное кресло. – Комитет защищает наши умы и устои, чтобы не случилось второй Темной Весны… Но кто защитит нас от Комитета?»

Недавно построенные дома по ту сторону дороги ослепительно белели под полуденным солнцем, а выше облачный крокодил с разинутой пастью преследовал двух облачных улиток. Возле бортика, отделяющего тротуар от газона, остановилась ладная загорелая девушка в укороченных джинсах до колен и красной майке с неразличимым на расстоянии рисунком, она смотрела то ли на клумбы с анютиными глазками, то ли на Стефана.

Поклонница. Или начинающее дарование с тетрадкой стихов. Или представительница какой-нибудь молодежной организации, включившей в план своих мероприятий на ближайший месяц встречу с писателем. Вокруг Стефана теперь постоянно увивалась публика такого сорта. Выполнив заказ Комитета, он утратил некую безымянную волшебную субстанцию, ускользнувшую, как мерцающая вода сквозь пальцы, зато приобрел весомый социальный статус.

Заметив, что он тоже на нее смотрит, девушка помахала рукой и крикнула:

– Здравствуйте! Не угостите чаем, а то жарко?

– Заходите! – крикнул в ответ Стефан. – Крыльцо с той стороны!

Почему бы и нет?

Вблизи гостья оказалась симпатичной особой: широко расставленные глаза цвета темного шоколада смотрят озорно и улыбчиво, и в карманах обрезанных джинсов не припрятано никакой тетрадки.

– Недавно я прочитала ваш сборник «Морозные очи», – сообщила она, мягко ступая по устилающим коридор циновкам. – Я узнала эти стихи, я уже их слышала, в вашем собственном исполнении. В конце зимы, мне тогда было восемь лет, мы с вами однажды встретились в лавке подержанных вещей, которую хозяева забыли запереть на ночь. Не помните?

После финального сражения в конце Темной Весны и примененного тогда магического оружия прошлое Стефана стало похоже на вид из запотевшего окна: что-то есть, но что именно – с уверенностью не скажешь, однако эту встречу он помнил очень хорошо. Словно посреди затянутого туманом стекла остался незамутненный кружок, и за ним картинка – яркая, отчетливая, все детали как на ладони.

– Вы – девочка-убоище?!

– Надеюсь, что теперь уже нет, – она засмеялась. – По крайней мере не для всех. Меня зовут Сандра Янари.

У нее на майке сражались две полудевы-полумашины с огромными фасеточными глазами. На солнце картинка играла серебрящимися радужными переливами и становилась объемной.

– Сувенир с Изначальной?

– Угу. Я прожила там полтора года, побывала на Луне и на Марсе. И три с половиной раза побывала замужем, их кратковременные брачные контракты – это хоть стой, хоть падай.

Он налил ей холодного зеленого чая с мятой и лимонной цедрой.