Андрей Шаганов - Заговорщик

Я хотел было возразить, что не муки, а долготерпение становится основной добродетелью и что самоубийство считается тяжким грехом, по крайней мере у христиан, но Джонс уже перебила робота.

- Так, значит, ты, «часть силы той, что зло творит, во всем желая блага»? - с усмешкой сказала она, обнаруживая знакомство с произведениями древних классиков. - Таким образом, гибель прежней цивилизации этой планеты твоих рук дело?! Неплохо сработано! Видимо, они были наивнее нас и не проходили уро-ков истории, которые Земля в свое время вписала кровью на свои скрижали.

- Гибель цивилизации? - удивленно переспросил голос. - Значит, вы так ничего и не поняли! Да, те, кто населял планету, однажды открыли дверь, и закрылась она только за последним жителем. Они достигли совершенства столь стремительно, что даже малые дети приходили сюда сами. Они хорошо понимали, что впереди их ждет вечное блаженство…

Я содрогнулся при мысли о том, что в Лабиринте гибли дети. Насколько жестокосерден был создатель этого дьявольского сооружения! Но зачем?! Зачем он это сделал? И почти тут же явился ответ - пустая благоустроенная планета с курортным климатом стоит немалых жертв, чему совсем недавно я был свидетелем. Но те, что послали сюда Лабиринт, были умнее нашего Шефа - они призвали людей к массовому самоубийству. И сделали это столь искусно, что вполне нормальные homo sapiens, как стадо баранов, сами пошли на убой!

- Погоди, а как же ты распространяешь свои бредни, если никто не выходит из этих стен? - спросила Джонс. - Ну, с теми придурками понятно - они в отличие от нас не догадались глушить твои радио- и телепередачи. А как же сейчас?

- О, это - самое простое! Блуждая по этажам, то один, то другой человек попадает сюда и выслушивает мою проповедь. Многие проникаются идеей. И, желая донести новое знание до соотечественников, такой человек, жертвуя немедленным переходом к совершенству ради других, легко находит ход в свой мир. Но душа его не потеряна для меня. Я знаю точно - он вернется, чтобы принять смерть от меня. Они становятся апостолами, верховными иерархами моей религии и, принимая все новые и новые муки жизни, входят под мои своды последними. Одним из них и был ваш друг Жаскем. Для таких, как он, у меня создана особая программа ознакомления с ликами смерти. И проповедник волен выбрать себе любую, ибо многообразие едва ли не бесконечно.

- А не проще ли повеситься у себя в гостиной? - снова усмехнулась Джонс, всем своим видом показывая, что считает робота законченным идиотом и не принимает его всерьез. - По крайней мере не надо тащиться в такую даль.

- Бывает и так - При этой фразе мне подумалось, что робот, где-то там, в глубине, величественно кивнул. - Но большинство верующих находят совершенство в храме своей религии и поэтому нескончаемым потоком вливаются в гостеприимно распахнутые двери!

- Вот как? Значит, и вход не один?

- Нет, войти сюда можно только одним путем, как и родиться. Вход - тоже символ. А уж дальнейшее зависит от вашего вкуса. Поскольку путь ваш был краток, вы не могли познать всего разнообразия возможностей. Не возражайте! То, чему вы были свидетелями, - лишь малая толика от бесконечного множества ликов смерти. У меня есть решительно все, от элементарного усекновения, способа грубого, но популярного, до плавного и совершенно безболезненного растворения в пространстве. Когда каждый ваш атом, отделяясь, приносит вам невероятное наслаждение, приближая момент познания истинного совершенства. Я уверен, что ваши спутники, находясь по ту сторону бытия, благодарят вас и меня за столь быстрое перемещение в лучший мир. Они, конечно, могли и сами выбирать орудия, но за них это сделала судьба…

- А Жаскема тоже прихлопнула судьба? - спросила Джонс.

- Нет, но здесь я могу принести свою благодарность вам обоим. Когда Жаскем впервые попал сюда, он выслушал меня и попросил найти ему самый долгий путь к совершенству. Такой, чтобы он сам возжаждал смерти. И вы почти достигли этого…

- Врешь! - Голос Джонс зазвенел от обиды. - Это ты, свинья, свел его с ума! И убил его ты, чтобы он не раскрыл твоих тайн, в которые был посвящен. Он, даже пропитанный твоим ядом, хотел жить. Иначе кто мешал ему сигануть в первый же каменный мешок? Почему же он, твой верный последователь, не проповедовал твой бред среди нас? Да потому, что никто ему не поверил бы! Пять лет он скрывался здесь, занимаясь разбоем и грабежом, доводя до отчаяния и так несчастных приговоренных и лишая их последней надежды. А ты сводил с ума тех нестойких, которые так боялись смерти, что сами желали ее.